Онлайн книга «Огненное погребение»
|
АНДРЕЙ: Позавчера увидел. КАБАН: Может, все эти миллионы – фонарь, буттер? АНДРЕЙ: Не буттер. Якобы она дочка одного там. Делового. Нет его, то ли разбился, то ли разбили. КАБАН: А того ты знал? АНДРЕЙ: Знал. Одноглазый, Снайпер погремуха. Работал с ним, потом потерял. Такой надежный был, как для барыги. КАБАН: Похожа дочка на него? АНДРЕЙ: Нет. На мать похожа, помню ее, цыганку. Одно лицо. Хотя, хуй знает, они мне все, индейцы, в одну масть. КАБАН: А с собой чего ее таскаешь? АНДРЕЙ: А куда ее девать? В Москву отправить – так пока соберемся, неизвестно, что ей в башню постучит. Может, передумает да вломит, от греха. Пусть пока с нами побудет, под рукой, там посмотрим. А может, и помощь от нее будет, что-то в ней есть такое, человеческое. Говорит, не хочет так просто это дело оставлять, с папашей, есть характер. КАБАН: Ты давно один? АНДРЕЙ: Всю жизнь. КАБАН (смеется): Без бабы? АНДРЕЙ: Года два. А чего? КАБАН: Понятно. Ну что, согласен я. Мне эти автоматы заебанные настопиздили, веришь, во! (Подносит два пальца, расставленных рогаткой, к кадыку.) Дохода нет, все вытоптано, я аж в Крым забрался, всю Россию объездил, мусора раз пять потроха отбивали, хорошо, что предъявить нечего. Три года катаю, только и хватает – на жизнь и на синьку. Мне бы жену куда-нибудь спулить, и пацан тут еще один, шпилить поехал в Севастополь, наладить их – и я хоть завтра. АНДРЕЙ: Завтра и надо. Пацан нормальный? КАБАН: Из новых, малолетка. Развести, обвести, прокинуть. В ствол заглянет – ужаснется. АНДРЕЙ: Не годится. КАБАН: Есть у меня двое. Местные, работал с ними. Эти нормальные. АНДРЕЙ: Посмотреть на них. КАБАН: Вечером наберу, подъедут. Раздается звонок мобильного, Кабан берет трубку. Нашел? Хорошо…Сейчас подключусь…(Андрею.) Я зашпилю, на полчаса где-то делов? * * * Летняя кухня на веранде, накрытый стол, водка. За столом сидят Андрей, Люба и Ксения, жена Кабана. У Ксении вид отставной танцовщицы стриптиза, агрессивный макияж, лицо опухшее, алкоголическое, брови слишком высоко татуированные, от этого лицо Ксении приобрело кукольный, удивленный вид. КСЕНИЯ: Да где ж он там, блядь… АНДРЕЙ (Любе): Сходи позови Саню. А то вон Ксюха уже газует не на шутку. Люба выходит из-за стола, идет во двор. Двор, Люба подходит к сидящему на лавочке Кабану, тот держит в руке коммуникатор и смотрит на экран. ЛЮБА: Саша, вас там зовут… КАБАН: Дальше! ЛЮБА: Э-э… Вас там жена зовет. КАБАН: Дальше! ЛЮБА: И Андрей. А жена газует. Не на шутку. КАБАН: Стоп, сбрасывай! Шесть тысяч получилось, возьми у них, сколько есть, и на базу. Поворачивается лицом к Любе, на том ухе, которое она не могла видеть, закреплен «Bluetooth». Чего тебе? ЛЮБА: Пойдемте ужинать. КАБАН: Ксюха косая уже? ЛЮБА: Нет, вас ждут. (Показывает рукой на коммуникатор.) А это что? КАБАН: Игра такая. Знаешь, в шахматы, по переписке? ЛЮБА: Знаю. КАБАН: Вот то же самое, только в карты. (Протягивает Любе коммуникатор, как фокусник карту, когда предлагает ее запомнить, на экране заставка «POKER. Hattab edition».) * * * Вечер, пустынный пляж, сезон окончен, от летних кафе остались каркасы из металлических труб, на набережной маленького поселка стоит автомобиль, играет музыка. На каменном парапете набережной сидят два человека: Китай, огромный, атлетического сложения, и Гитлер, маленький, худощавый. Оба в возрасте, с сединой. Они курят папиросу с травой, неторопливо беседуют. КИТАЙ: Ну и какого хуя мы здесь столько сидим? ГИТЛЕР: Кабана ждем. КИТАЙ: Долго он что-то. ГИТЛЕР: Это мы покурили, тебе долго. КИТАЙ: Опять с ним барыги не рассчитываются? ГИТЛЕР: Хорошо бы, бабла поднимем. КИТАЙ: Кто спорит. ГИТЛЕР: Ты книгу прочел? КИТАЙ: Начал. Херомантия сплошная. ГИТЛЕР: Да ну, какая там херомантия. Не живи прошлым, не живи будущим, живи сейчас. Правильная книга. КИТАЙ: Я так всю жизнь живу, без этого цыгана. ГИТЛЕР: Он не цыган, он брахман. Вон они, подъехали. По набережной едет машина Андрея, останавливается, из нее выходят Андрей и Кабан. КАБАН: Привет, пацаны! ГИТЛЕР: Привет. Китай и Гитлер медленно встают с парапета, здороваются. КАБАН: Это Коля. Андрей здоровается с Китаем и Гитлером. КИТАЙ: Витя. ГИТЛЕР: Вася. КАБАН: Как дела, босота? ГИТЛЕР: Блестяще. Смеются. Чего маяковал? Проигранные не кроятся? КАБАН: Не, Вася, не угадал. Серьезная делюга. * * * Дом на улице Мемзера, Люба, Ксения и молодой человек, огненно-рыжий, по кличке Чижик. Ксения и Чижик пьяны, сидят за столом, допивают остатки водки. КСЕНИЯ: Ты, рыжий, не гони, понял? Ты меня еще не знаешь. ЧИЖИК: Да знаю я тебя. Чем больше узнаю, тем больше кумарит. Вон, с ней побазарь, она тебя еще не знает. КСЕНИЯ (Любе): Чего лыбишься, ты? Я, блядь, вижу! Ты на моего засматриваешься, курица. Смотри, коза, допрыгаешься. ЛЮБА: Ксюша, попустись. КСЕНИЯ: Чего? Ты кому это говоришь, ты, ложкомойка? (Хватает со стола вилку.) Я тебе сейчас… ЛЮБА: Ксюша, попустись, я мужиками не интересуюсь. ЧИЖИК (смеется): Опа! А кем же, а? Кем интересуешься? ЛЮБА: Пацанами, молодыми. Только ты чахлый, а я сильных люблю. КСЕНИЯ: Да хорош тут, ты, тварь! (Встает, теряет равновесие, падает на стул.) ЛЮБА: Слушайте, пошли спать, что ли? А то со стульев попадаете, поломаете себе. Люба привстает со своего стула, делает руками странное движение, как будто собирает что-то рассыпанное со стола, невидимую крупу, потом это «рассыпанное» толкает в сторону Ксении. КСЕНИЯ:Че ты машешь, а? Че ты… Внезапно Ксения падает назад вместе со стулом и остается лежать в таком положении. |