
Онлайн книга «Экипаж машины боевой»
В последнее время мне часто снится один и тот же сон, я вижу девушку мусульманку, молодую, с красивым телом и длинными черными волосами, но у нее как будто бы нет лица. Я во сне пытаюсь подойти к ней, но она отдаляется, я пытаюсь разглядеть ее лицо, но оно расплывчато, а ее звонкий смех разносится эхом в горах. Я чувствую, что эта девушка приближается к пропасти и не замечает этого, я пытаюсь ей что-то крикнуть, но голоса своего не слышу, я бегу к ней, чтобы удержать ее от падения, но она вдруг исчезает, а я падаю в эту пропасть и просыпаюсь. Этот сон я помню отчетливо, но вот не могу понять, к чему он. Обойдя палатку саперной роты, я подошел к ней с другой стороны, постучал в дверь, потом приоткрыл ее и спросил: – Можно? – Кто там? А-а, Юра! Привет, да ты проходи, проходи, я здесь один. Я прошел в палатку, на кровати сидел Индрек и что-то шил. – Привет, ну как отучился? – спросил я его. – Да лучше не спрашивай, дрочили как сук, все шесть месяцев напролет. – Зато теперь ты прапор, командир как никак. – Это точно, жаль, в своей роте не оставили. – А что так? Я думал, будешь у нас взводным, а то наш взводный мудак какой-то, ходит деловой такой, еще ни в одном рейде не был, а гонорится, будто б сто лет служит в Афгане, даже советы какие-то нам дает, салабон херов. – Да я тоже думал, у себя в роте буду служить, а оказалось, что у саперов нет техника, ну меня командир и направил сюда, да мне какая разница. – Да конечно, какая разница – на мине подорваться или пулю из дувала получить. – Сплюнь, дурак. – Да чего плевать, если на роду написано, никуда от этого не денешься. – Может быть, может быть. – Ты, Индрек, чего хотел-то? – Афошки есть? – Да есть, а сколько надо? – А сколько есть? – Ну, тысяч пять наберу. – Один к тридцати отдашь? – Слушай Индрек, ты ведь курс не хуже меня знаешь, и давай не будем торговаться, берешь – бери, не берешь – не надо. Мне лично не к спеху, это тебе надо, а не мне. Ты как с шакалами связался, так сразу стал на них похож. Знаешь ведь, как эти «бабки» достаются? – Ну ладно, Юра, завязывай, а то разошелся. Беру, беру один к двадцати пяти, – Индрек полез в карман и достал чеки, вытащил две бумажки и протянул мне. – Индрек, мне крупные не надо, давай червонцами, мне через таможню их тащить придется, а стольники звенят, ты же сам знаешь. – Ну, на стольник я мелочи дам, а остальное сам разменяешь. – Ну ладно, давай хоть на стольник, – я вернул ему сотенную бумажку. Индрек опять достал чеки и, отсчитав сотню червонцами, протянул их мне. Я достал афошки и отдал ему: – Можешь не считать, там пять ровно. – Я верю, а насчет того, что я там с шакалами скорешился, ты, Юра, давай кончай такой базар вести, мы ведь с тобой два года друг друга знаем. Разве я когда-нибудь подляны кому делал? – Ты, Индрек, когда из Союза приехал? Месяц, наверно, или больше? А хоть раз ты зашел в свою роту? Только не надо говорить, что у тебя дела были и все такое. Пацаны, вон, Эдика поминают, ты хоть бы подошел к ним, посидел, а ты затарился в офицерскую половину и сидишь сам на сам. – Ну ладно, Юра, давай не будем сориться. – Да я не собираюсь с тобой сориться, зачем мне это надо. Просто заходи хоть иногда, мы ведь одного призыва, мне скоро на дембель, это тебе еще два года здесь тарахтеть. План, наверно, тоже не куришь с такими как я, да? – Если есть давай забьем, без проблем. – У Хасана остался, а то бы я с тобой курнул. С шакалами не накуриваешься? – Почему же, бывает и такое, все мы люди, все мы человеки. А молодые лейтенанты – они ведь такие же пацаны, как и мы, только старше на три-четыре года. – Да я знаю, чего ты мне объясняешь. – Ну а чего тогда спрашиваешь? – Индрек, а чего тебе афошки-то приспичили? – В дукан хочу смотаться, закупиться немного надо. Я ведь зеленый листок повезу в Союз, может домой смогу заскочить. – Эдика гроб ты поедешь отвозить, да? – Да, я и еще один парнишка, его земляк с нашей роты. – Смотри, чтоб тебя там в Дагестанском ауле не замочили. – С чего это вдруг? – Помнишь, год назад я и взводный отвозили чижа узбека, который сам подорвался на гранате, он еще хотел гранату из подсумка достать, за кольцо потянул, кольцо вытащил, а граната в подсумке осталась? – А, ну да, припоминаю. – Он с аула был под Самаркандом. Так вот, когда родня его узнала, что гроб из Афгана пришел, там вой такой поднялся на весь аул. Меня-то не тронули. Я что? Я такой же солдат. А взводного чуть не затоптали, они с военкомом еле отбились от баб. – Да ну, Юра, кончай такое базарить. Напугать меня хочешь наверно? – А что пугать, я говорю то, что было. – Во-первых, Эдик не с аула, а с Махачкалы, а во-вторых, Дагестан не Узбекистан. – Да что ты так запереживал, Индрек, я просто рассказал случай, который произошел со мной, только и всего, а ты сразу начал. – Да я не переживаю, просто неприятное это дело, груз 200 сопровождать. – Ну конечно. Чего ж тут приятного? Одно успокаивает, что там не ты лежишь, и то ладно. – Это точно. – Ну ладно, Индрек, я пойду на склад, а то наши выезжают скоро, надо проверить, чего там мои болваны получили из боеприпасов. Ты что куришь-то, блатные есть какие-нибудь? – "Ростов" будешь? – "Ростов" у меня тоже есть, я думал ты LМорэі или LКэмэлі куришь. – Да какой LКэмэлі? Я еще первую зарплату не получил, сегодня надо сходить. – Обмывать будешь? – Елки-палки, у меня вся получка только на обмывку уйдет, всем надо обмыть. – Индрек, мне все не нужны, ты главное обмой своим пацанам, а остальные потом. – Ладно, ладно, обмою, какой базар. Хасану и Туркмену привет от меня передай. – Ладно, передам и скажу, что ты обещал два флакона водяры. Ништяк? – Ништяк, ништяк, передавай, как приеду из Союза, зайду. Я встал и направился к выходу: – Давай, Индрек, заходи, будем ждать, – сказал я напоследок, и вышел из палатки. Жара стояла ужасная, наверное, все шестьдесят лупит, да еще афганец задул. Ох, как уже надоел этот суховей, и когда только я не буду видеть эту сумасшедшую жару, раскаленный песок и скалы, когда не буду слышать, как завывает этот проклятый ветер-афганец, подымая песок на несколько метров от земли, а пыль чуть ли не до самого неба. Проклятая страна, и за что нам такое наказание. |