Онлайн книга «Блуда и МУДО»
|
«Волга» встала прямо напротив мотоцикла. Фары освещали всю обочину, однако Алёнушки не было видно. – Сейчас, сука, ты медленно и скромно вылезешь из машины, – спокойно объяснил Моржов Сергачу, который боялся даже скосить глаза. – А я буду держать тебя на прицеле. Рыпнешься сбежать – уложу. – Тебя закроют… – без голоса предупредил Сергач. – А кто меня найдёт? – вкрадчиво спросил Моржов. – Твои менты-долбоёбы? Которых ты девочками пользуешь? Которые тебе этот ствол и продали?… Не пизди. Выходи давай, а то прямо тут обосрёшься. А нам ещё ехать. Моржов толкнул голову Сергача пистолетом. Сергач медленно открыл дверку и осторожно вылез из машины. Моржов переполз на его место и выбрался вслед за Сергачом. Они стояли на обочине. Луна и фары освещали всю дорогу. Ближайшие сосны казались наклеенными на тьму, как аппликация. Искрил гранями щебень. Над асфальтом висела жемчужная дымка. Было тепло, как в комнате. – Хули тебе надо, Борян? – спросил Сергач. – Да ничего особенного. Хочу Алёнушку отвезти в больницу. – Лёнчик сказал, в больничку без толку… – Пусть доктор решает, а не Лёнчик. – Борян, ты ёбнутый. – Не зли меня, – попросил Моржов и, сощурившись, для пробы прицелился Сергачу в лоб. – Ладно-ладно, не махай пушкой, – вздрогнул Сергач. – Пойдём искать, – опуская ПМ, сказал Моржов. Они прошли всего десяток шагов и сразу увидели ноги Алёнушки. Ноги были босые. Они смешно торчали из канавы. Моржов и Сергач спустились в кювет по разные стороны от Алёнушки. Алёнушка, примяв бурьян, лежала будто в опрокинутом кресле. Натянутая на бёдрах проститутская юбчонка, узкая и короткая, даже не задралась. От крови у Алёнушки были чёрные, как у ведьмы, губы. Моржову показалось, что глаза Алёнушки открыты, но это было не так. Просто Алёнушка слишком густо, вульгарно-густо намазала веки тенями. – Да мёртвая она, видно же, – прошептал Сергач. – Поднимай её и неси в машину. – Борян, сука буду, мёртвая она… Ну на хуй это тебе? Что изменится-то?… Не оживишь ведь. Но Моржов всё ещё пребывал в том отупении чувств, которое нахлобучилось на него при рассказе Лёнчика. Он никак не мог ощутить расслабляющего горя Алёнушкиной смерти, а потому Алёнушка для него оставалась как бы жива. Значит, её надо было везти в больницу. И если бы не этот ступор чувств, Моржов давно бы уже выстрелил в Сергача. А сейчас ему просто требовалось продолжать то дело, которое он начал делать. Так заводной автомобильчик, уткнувшись в преграду, продолжает впустую вращать колёса. – Поднимай, – повторил Моржов. – Бля, что за люди… – застонал Сергач, присаживаясь возле Алёнушки на корточки. Он просунул руки Алёнушке под лопатки и под колени и с кряхтеньем поднял Алёнушку. Она обвисла на руках Сергача, как резиновая. Оступаясь, Сергач тяжело полез из кювета на дорогу. Моржов обошёл Сергача и открыл заднюю дверку «Волги». – Теперь клади на сиденье. – Она мне кровью чехлы измажет… – Ай-яй-яй, какая досада, – покачал головой Моржов. – Борян, давай хоть в багажник… – Ты у меня сам сейчас такой же в багажник ляжешь. Пыхтя, Сергач неуклюже впихнул Алёнушку на заднее сиденье. Моржов отступил. – А теперь садись за руль, и по всем правилам едем в город, – сказал он Сергачу. – Борян… – завёл своё Сергач. Моржов с мёртвым лицом перенацелил ПМ Сергачу на промежность. – Бля-а… – тихо завыл Сергач и полез на водительское место. – Дверь не закрывать, руки за голову, – велел ему Моржов. – Пукнешь – шмальну. У меня тоже работа нервная. Сергач вздёрнул руки на затылок. Моржов переложил пистолет в левую ладонь, правой рукой приподнял Алёнушку, втиснулся на сиденье и пристроил голову Алёнушки себе на колени. Алёнушка лежала как скомканная, но Моржов не мог поправить её ноги, не выпустив из виду Сергача. Глаза Сергача отражались в зеркальце заднего обзора. Сергач тоже следил за Моржовым. Моржов захлопнул свою дверку, просунул ствол пистолета между спинкой водительского кресла и подголовником так, чтобы Сергач чувствовал ствол своей шеей, и приказал: – Всё. Едем. И едем медленно. Сергач обречённо хлопнул дверкой и включил зажигание. «Волга» мягко покатилась по ночной дороге. – Представляю, как Лёнчик охуеет, когда не увидит Алёнушки, – сказал Моржов. – Подумает, наверное, что встала и… Моржов осёкся. Он понял, что ему захотелось говорить и говорить. Но нельзя было давать себе воли. – Борян, зачем ты это делаешь? – тихо завёл Сергач. – Объясни: хули?… Она умерла… Забирай себе девок, и Розку, и Миленку, ладно… А на хуя меня подставлять с больничкой? Я-то при чём, что Алёнка разбилась? Я даже не за рулём был… Всё равно меня отпустят… Только контору мою менты под себя переведут, потому что, если не отдам, они мне Алёнку пришьют… Но тебе-то это зачем? Ты же тоже девочек у меня брал… А Алёнку и мне жалко, что я, зверь, что ли?… Я её не обижал, силком не держал… Но она всё, умерла… Голос Сергача гипнотизировал Моржова. Глаза Сергача в зеркальце были как два магнита. Кругом стояла ночь, только огромная луна пылала в перспективе дороги – плоская, словно её раздавили. Моржов опять перехватил в левую руку пистолет, воткнутый между креслом и подголовником, а правую руку сунул Алёнушке под топик. Ладонь проехала по мягкому, ещё тёплому животу и остановилась под грудью, тоже ещё тёплой и упругой. Моржов слушал – не тукнется ли в ладонь сердце Алёнушки. – Щекотно… – вдруг услышал он. Моржов перевёл взгляд с затылка Сергача на испачканное в крови лицо Алёнушки. Мёртвая Алёнушка молчала. Говорил её живой мерцоид, едва различимый в сумраке салона. Мерцоид полусидел, опираясь локтем на моржовское колено. – А где Лёнька? – спросил он тёмно-кровавыми губами. – Лёнька жив? – Жив… – почти беззвучно ответил Моржов. – Точно? – Алёнушка требовательно глядела на Моржова. – Ты мне не пиздишь? – Нет… – Моржов покачал головой. Глаза Сергача, отражающиеся в зеркальце, стали просто умоляющими. Сергач видел у себя за спиной вооружённого пистолетом сумасшедшего, который разговаривает с пустотой. – Он ушибся? – допытывалась Алёнушка. – Сильно?… Ты не врёшь мне, что он ничего не сломал?… – Не вру… Алёнушка осмотрела Моржова словно заново. – Я тебе верю, хотя ты какой-то странный… Значит, всё с ним хорошо? – Всё… – А я? – спросила Алёнушка. |