Онлайн книга «Антиглянец»
|
– Ты когда приедешь? – Уже скоро. Все, можешь нас поздравить, Анастасия, подруга твоя, завтра в Москве будет. – Поздравляю… – я испытала странное чувство, услышав эту новость. Облегчения – от того, что эта жуткая история наконец закончилась и, значит, он скоро приедет в Москву, и напряжения – потому что, получается, они снова вместе? – А ты, ты с ней прилетишь? – я замерла. – Нет, девочка, она летит одна. А я завтра в Африку опять еду. – Как? Почему? – Аленка, ты забыла, что там, вообще-то, контракт века? Мы должны были подписать в тот день, когда ты своим трагическим звонком разрушила планы… Шучу. Сейчас все обратно придется отстраивать. Там жесткая история, но я надеюсь… Пожелай мне удачи. – Желаю тебе удачи и вообще… всего. – Всего не надо. Все у меня уже было. Мне надо главного. – Тогда желаю главного. – Спасибо, девочка. Я рядом, поняла? Думай обо мне… – Прилетай скорей! – Ага. Пока! Я погладила трубу… А если ты захочешь, я буду тебе помогать, подносить патроны, вербовать солдат, приманивать львов, буду разрабатывать стратегии слияния и поглощения. Какое хорошее слово – слияние… Я тихо шла к машине, чтобы не расплескать, не раздать случайным знакомым это тихое чувство, донести до дома, до кровати и заснуть с этим. Перед сном я залезла в «принятые вызовы». Время, номер… И снова записала фамилию «Канторович» в «личное». Личное… Необязательное, зашуганное слово, оттесненное на периферию общественного сознания. Да, мелкотемье, женские романы и сериалы. Мы занимаемся женской ерундой, пока мужчины кроят судьбу страны. Объявляют войны, выигрывают войны, бросают бомбы, отапливают космос, загрязняют атмосферу, разрабатывают нанотехнологии, сидят на нефтяной трубе. А и Б сидели на трубе… Мочат друг друга, как А и Б, сидевшие на одной трубе. А женщины, максимум, ну что с них взять, – несут скафандры в химчистку, заправляют постели, заправляют в планшеты космические карты, чтобы не валялись всюду по дому. Целуют в темечко, поправляя шлем, – ты только долго не задерживайся, прилетай скорей. А потом воют в такси со случайным водилой – опустела без тебя земля… Они еще удивляются, эти мужчины, – отчего мы вымираем-то? Надо обязать их прочитать хотя бы один женский роман. Тогда у писателей вырастут продажи, у женщин – дети, у мужчин… У них тоже что-нибудь вырастет. Я делала обложку. Самый сложный финальный этап наведения глянца. Обложка – идеологическая вещь. Разрозненные случайные статьи – для рекламы, за бартер, по чьей-то просьбе плюс кое-что для читателей – надо объединить в единое целое. Роскошь лета. Роскошь цвета… Кульминация лета. Лето ультрафиолета… Нет, это прошлый сезон. Я завидовала другим журналам – они могли придумать тему номера, лениво обсасывать ее со всех сторон, снять Наоми Кэмпбелл на обложку и врезать по глазам «С нами Наоми!». Со мной никого такого не было. Я имела дело с разнокалиберным сбродом статей, который требовалось превратить в ударный передовой отряд, потому что обложка – это продажи. Я кроила из лоскутков, из обрезков здравого смысла. Революция цвета… Кульминация света. Кульминация бреда. Говорят, что в Москве мало людей, которые умеют придумывать хорошие обложки для глянца. Мало, ха! А кто сумеет сделать это для «Глянца», где обложка – единственное доказательство того, что перед вами журнал, а не ежемесячный рекламный альманах, которым он являлся, несмотря на все мои старания?! – Как выходные провела? Отдохнула? – Островская присела рядом со мной. – Ага, отдохнула. Я на даче у Волковой была. – На даче у Волковой… – протянула Лия. Господи, да она ревнует. – Я по делу ездила, документы отвозила. – Все равно. Вареньем розовым она тебя угощала? – Угу. – Ты знаешь, мы раньше всегда у нее праздники отмечали – Рождество, 8 Марта… – Ты говорила. – Надо это возродить, надо Волковой сказать, от тебя теперь зависит… Господи, что зависит-то? – Хорошо, в следующий раз вместе к ней поедем. Кстати, знаешь, кого я встретила на Рублевке? Краснову! – Да ты что? И как она? – У Полозовой работает, представляешь? В газете этой, «Светские скандалы». – Да, – Островская даже не удивилась… – Ты знала? – Нет, нет! И как она себя вела с тобой? Она ведь стерва. Кусала? – Девочки, кто мне объяснит, что такое стерва? – Лиза Василенко подскочила к нам, заметив, что мы не работаем. Ей тоже хотелось полакомиться послеобеденной десертной сплетней. Мы с Лией переглянулись. – В зеркало посмотри, там будет точное значение, – сказала Островская. – Вы… вы хотите сказать, что я, что ли?! – запыхтела, запыхтела, сейчас закипит наш самовар. – Лиза, не обижайся. Можем вместе подойти к зеркалу, будут три стервы. Девицы, дайте мне обложку доделать! Номер дурацкий, ни одного выноса не могу придумать. Полная бессмыслица получается… – Давай, давай, ты у нас чемпион по осмыслению бессмыслиц, – Островская увела Василенко пить чай. – Алена, Алена! Поздравь меня, я дома, дома! – Настин голос так звенел от восторга, что у меня задребезжали стаканы на столе. – Слава богу! Все кончилось хорошо? – Не то слово! Дела такого больше нет – Волков против Ведерниковой. Я свободна, неподсудна и ненаказуема! «То есть безнаказанна», – подумала я. И устыдилась. Тут же исправилась, сказав: – Я рада, Настя! И правда, я почувствовала, как отпускает напряжение, слетает груз с моих плеч. Как ни крути, мы вместе его тащили до сегодняшнего дня. – Алена, я тебе так благодарна! Ты как сестра мне теперь, правда. Ну, до такой степени я не готова породниться… Хотя, если верить тому, что мужчина, соединившись с женщиной, обменивается с ней молекулами, то я, соединившись с Канторовичем, с Настей точно обменялась. Так, не надо об этом. – Ален, давай, не откладывая, сделаем интервью. У нас формат программы изменился, мы сюжеты добавили. Завтра приедут мои, подснимут тебя на работе. Ты будешь молодая и модная! – Возьмите журнал, пройдитесь, встаньте здесь, как будто обсуждаете с арт-директором обложку, – командовал оператор. – Сядьте, и такое задумчивое лицо… Как будто вы что-то редактируете. Это нетрудно. На столе лежали страницы с собачками Самсоновой, снятыми в россыпях стразов, и я уже неделю думала, какой заголовок придумать к статье про сумки для собачьей перевозки Etro. Девицы вдохновенно стучали по клавишам, вытягивали шеи, прямили спины, прятали животы. Я позировала со знанием дела, теперь у меня есть опыт кино– и фотосъемки. Я знаю, как высоко нужно держать голову. Телекамеру я тоже приручила. |