Онлайн книга «Антиглянец»
|
– Теоретически да. А практически тебе никто не скажет. У меня в такой прессе даже знакомых нет. – Ален, извини, я тут думала… Только ты не обижайся, ладно? – Ну… – Ты никому не говорила? – Настя потупила взор. – Я?! – учитывая, во что мне обошелся кошмар с Ведерниковой, меньше всего я хотела бы разменять свои усилия на такую вот дешевейшую статью! – Ты вообще думаешь иногда?! Нет, я не говорила! Здесь не ищи. – Но на пустом месте не может быть? Не может. Это точно. И про сломанный нос откуда-то взято. – Может, Ольховский? – предположила Настя. – Вряд ли. Рискует гонораром. Ему же много платят? – Прилично. Более чем. Даже для Сашки это заметно. Для Сашки, бр-ррр! Ладно, сейчас не об этом. – Давай так. Перечислим всех, кто знает, – сказала я. Получилось: Настя, я, Канторович, Настины родители, Ольховский и его персонал (человек пять наберется), Волков, продюсер канала Цыганков (без подробностей). Все. – А Аня? – Какая Аня? – Ну его жена, Аркадия жена, твоя начальница. – Нет, я ей ничего не говорила. Тогда, приехав к рыдающей Волковой, я, действуя без всяких инструкций Канторовича, сообразила, что ей не стоит говорить о Насте. – А ты сама никому не болтала? Подружкам каким-нибудь? Вспомни! Ты здесь почти месяц сидишь, кто-нибудь приезжал наверняка, звонила кому-нибудь? – Ты что? Исключено. – Точно? – Что-то в ее голосе не слышалось уверенности. – Только одной подруге. Но она не могла. Я ее с детства знаю, наши родители дружат. Мы почти как сестры. Получалось, что виновата медицина. Искать надо среди медсестер. В сумке зажужжал телефон. – Алле, Борисова? Королева гламура, звонила мне, что ли? Чего хотела? – Мишка! Хорошо, что ты позвонил. Как дела? – Да нормально, сижу тут, дрочу на последнюю заметку. На работе до сих пор, представь! А ты, Борисова, олигархам отсасываешь в сортире «Галереи»? – Полозов, ты офигел совсем? Распоясался, гад! Все, я отключаю телефон. – Это было слишком даже для меня, прошедшей через ужасы французского плена. – Ну прости дурака, прости. Это я соскучился так. Валяюсь в ногах, целую песок, по которому ты ходила. – Этого недостаточно. Извинения не приняты. – Ну, хочешь, харакири сейчас сделаю, а, Ален? Прости, я, правда, гад. Ну за…бался совсем, одурел. Ты же знаешь, я мужская шовинистическая свинья, тупая и одноразовая. – Скорее, одноклеточная. А что тупая, согласна. И я ее зарежу посредством харакири. – Слушай, может, поужинаем? Сто лет тебя не видел. Давно собирался тебе набрать… В Москве всегда так. Перелистываешь «имена» в телефоне в поисках номера, который экстренно необходим сейчас, и игнорируешь те, которые давно следует набрать. Стыдливо и поспешно пробегаешь цифры, за которыми – дорогие, родные, друзья. Не хватает мощного импульса, чтобы активизировать желание поговорить. А потом, когда подстегнет тебя что-то срочное, наконец набираешь. Получается, что звонишь друзьям только по делу. Друзья обижаются, думая, что это ты такая корыстная. А это не ты корыстная, это город такой, жадно поглощающий энергию. Хватает только на самое необходимое, без чего прожить нельзя сейчас. Мишке наверняка тоже что-то надо, иначе он бы не перезвонил. Я не обижалась, я просто знала про него то же, что и про себя. – Сегодня не смогу встретиться. – Да, а чего делаешь? Тоже на работе? Хочешь, я к тебе подъеду? – Мишке точно что-то понадобилось. – Нет, не на работе. Я газету читаю, – я перевернула страницу, чтобы уточнить название, – «Светские скандалы», знаешь такую? – А то! Наш отрядный боевой листок. Пионэр-правда. Про Диму Билана и куклу вуду уже прочитала? – В смысле? – Реакция Полозова была удивительна. Михаил Юрьевич читает бульварную прессу? Да, давно я ему не звонила, пропустила огромную внутреннюю работу, проделанную редактором деловой газеты в сторону читателя бульварной шелухи. – В прямом. Я ее теперь на ночь читаю в качестве супружеского долга. – То есть… Не понимаю, Миш… – Ты что, Борисова, не в курсе до сих пор? Это же Ирки моей газета. Нарыла инвесторов, теперь она издатель. Бабки рубит на Диме Билане. Я тебе давно хотел позвонить, про Канторовича заметку заказать – у тебя же контакты с ним. Ты же была там, во Франции? Слухи ходят, что ты свидетель номер один. Во Франции была, спрашиваю? Я впитывала информацию, как сухая мочалка, оставленная хозяином на две отпускных недели, впитывает воду. Иркина газета? Иркина?! Ведерникова тревожно прислушивалась – по моему лицу, наверное, читалось, что я получила новость часа. Графиня изменившимся лицом бежала пруду. – Нет… Да… Я во Франции по другому поводу была… – Да ну? А я слышал, что ты там вместе с Канторовичем Волкова спасала. Почему только Прохорова не спасла? Давай встретимся, поболтаем, расскажешь мне про приключения Электроника… Осторожнее, никаких резких движений. Мишка в курсе. Меня подмывало спросить, кто написал заметку в Иркину газету, но по телефону он точно не скажет. И при Насте спрашивать не стоило. – Миш, я тебе вообще по поводу Лондонского форума звонила. Хотела посоветоваться. – Посоветуйся. Говно вопрос. А ты тоже собираешься? Я тебе говорил, Борисова: олигархи – это твой профиль, а ты все – в гламур, в гламур хочу! – Давай завтра в районе восьми встретимся. – Все, забились. – В трубке громко щелкнуло. Это Полозов чмокнул меня в ухо. – Кто это был? – спросила Ведерникова. – Так, один приятель. – Он журналист? – несмотря на депрессию, Настя соображала быстро. – Нет, просто тоже газету читал, – ответила я уклончиво. – Ужас, вся Москва прочла. Я с папой говорила – он в истерике, наорал на меня. Ему звонят все, спрашивают. Я не знаю, что делать. А я тем более. – Давай-ка мы Александру Борисовичу наберем, – мне стало тяжело тащить одной эту ношу. – Да я ему целый день звоню! Сбрасывает. Я боюсь, вдруг с Аркадием что-нибудь случилось? Канторович к телефону не подошел. – Ничего с Аркадием не случилось. Мы бы уже узнали. Не надо о плохом, – сказала я. Поскольку установить врага не представлялось возможным и попросить помощи друга тоже, мы выработали собственный план. Настя должна максимально долго оставаться здесь. Домой ехать опасно – есть риск получить фотографию на выходе из клиники. Завтра Настя будет звонить продюсеру и обещать, что через неделю она выйдет в эфир. |