Книга Комната Джованни, страница 34 – Джеймс Болдуин

– Вы уже встречались, – сказал я в замешательстве. – Ты помнишь Жака, Хелла?

Она помнила его, как помнила и то, что он ей не нравился. Вежливо улыбнувшись, она протянула руку:

– Как поживаете?

– Je suis ravi, mademoiselle, [143] – промолвил Жак.

Он знал, что Хелла его не любит, и это забавляло его. Чтобы подогреть её неприязнь и ещё потому, что действительно ненавидел меня в эту минуту, он низко нагнулся к протянутой руке и в одно мгновение стал вызывающе и отвратительно женственным. Я наблюдал за его маневром, как наблюдают за приближением неминуемой катастрофы с расстояния во много миль. Он игриво повернулся ко мне.

– Дэвид прячется от нас, – промямлил он, – с тех пор как вы вернулись.

– Да? – сказала Хелла, подойдя ко мне и взяв меня за руку. – Это очень дурно с его стороны. Я никогда бы этого не допустила, если бы знала, что мы прячемся. Хотя он никогда мне ничего не говорит.

Она улыбнулась. Жак посмотрел на неё:

– Без сомнения. Ему хватает с вами более захватывающих тем, чем то, почему он скрывается от старых друзей.

Мне хотелось во что бы то ни стало уйти, пока не пришёл Джованни.

– Мы ещё не ужинали, – сказал я, пытаясь улыбнуться. – Надеюсь, ещё увидимся.

Я сознавал, что этой улыбкой умоляю его сжалиться надо мной.

Но в это мгновение дверной колокольчик, извещающий о приходе каждого покупателя, прозвенел и Жак сказал:

– А вот и Джованни.

И действительно, я чувствовал, что он неподвижно стоит у меня за спиной и смотрит на нас, чувствовал, как Хелла вздрогнула, как сжалась всем своим существом, что – при всём её самообладании – не могло не отразиться у неё на лице. Джованни заговорил низким от бешенства, облегчения и невыплаканных слёз голосом.

– Где ты был? – крикнул он. – Я думал, ты погиб! Думал, что тебя сбила машина, что тебя бросили в реку. Что ты делал все эти дни?

Как ни странно, я нашёл в себе силы улыбнуться. Это спокойствие потрясло меня самого.

– Джованни, – сказал я, – я хочу представить тебе мою невесту. Мадемуазель Хелла. Мосьё Джованни.

Он заметил её до того, как закончил кричать, и теперь дотронулся до её руки с окаменелой, потрясённой вежливостью и уставился на неё своими чёрными недвижными глазами, будто никогда до этого не встречал женщины.

– Enchanté, mademoiselle, [144] – произнёс он, и голос его был холодным и мёртвым. Он быстро взглянул на меня, потом снова на Хеллу. На какое-то время мы все четверо застыли так, будто позировали портретисту.

– Думаю, – сказал Жак, – что, поскольку теперь мы оказались все вместе, нам следует чего-нибудь выпить. Очень быстро, – обратился он к Хелле, предупреждая её попытку вежливого отказа и беря её за руку. – Старые друзья сходятся вместе не каждый день.

Он заставил нас выйти таким образом, что они с Хеллой оказались сзади, а мы с Джованни впереди. Колокольчик порочно звякнул, когда Джованни открыл дверь. Вечерний воздух ударил нас подобно языку пламени. Мы пошли от Сены в сторону бульвара.

– Если я решил уехать, – сказал Джованни, – то хотя бы говорю об этом консьержке, чтобы она знала, куда пересылать почту.

Я сразу вспыхнул, с досадой. Я заметил, что он побрит и что на нём чистая белая рубашка с галстуком – галстуком, явно принадлежащим Жаку.

– Не знаю, на что ты жалуешься. Ты же сразу смекнул, куда пойти.

Но он взглянул на меня так, что гнев мой улетучился и мне захотелось плакать.

– У тебя нет сердца, – сказал он. – Tu n'est pas chic du tout. [145]

Больше он не сказал ни слова, и мы продолжали идти молча. Позади нас я слышал шёпот Жака. На углу мы остановились и подождали, пока они нас догонят.

– Знаешь, дорогой, – сказала Хелла, подходя, – ты оставайся и выпей, если хочешь. Я не могу, правда не могу: я плохо себя чувствую.

Она повернулась к Джованни.

– Пожалуйста, простите меня, но я только что вернулась из путешествия по Испании и едва успела присесть с того момента, как сошла с поезда. В другой раз, обещаю. Но сейчас мне действительно надо выспаться.

Она улыбнулась и протянула руку, но он, казалось, не видел этого.

– Я провожу Хеллу в отель и вернусь, – сказал я. – Только скажите, где вы будете.

Джованни грубовато рассмеялся:

– Всё в том же квартале, понимаешь? Легко найти.

– Мне очень жаль, – сказал Жак Хелле, – что вам нездоровится. В следующий раз, надеюсь.

Он наклонился к её всё ещё безотносительно протянутой руке и поцеловал во второй раз. Потом выпрямился и посмотрел на меня.

– Как-нибудь ты должен привести Хеллу поужинать у меня, – сказал он и сделал гримасу. – Вовсе не следует прятать от нас свою невесту.

– Вот именно, – сказал Джованни. – Она очень мила. А мы, – продолжал он, улыбнувшись Хелле, – тоже постараемся быть милыми.

– Ладно, – сказал я, беря Хеллу под руку, – увидимся позже.

– Если меня не будет, – сказал Джованни нагло и в то же время чуть не плача, – когда вернёшься, значит, я дома. Ты ещё помнишь, где это?.. Недалеко от зоопарка.

– Помню, – сказал я и начал пятиться, словно выбираясь из клетки. – Я скоро вернусь. A tout à l'heure. [146]

– A la prochaine, [147] – откликнулся Джованни.

Я чувствовал, как они смотрят нам в спину. Хелла долго молчала. Возможно потому, что она боялась, как и я, сказать что-либо.

– Терпеть не могу этого человека. У меня от него мурашки по коже.

Немного помолчав, она добавила:

– Я не знала, что вы часто виделись, пока меня не было.

– Вовсе нет.

Чтобы занять чем-то руки и спрятаться на мгновение, я остановился и прикурил сигарету. Я чувствовал на себе её взгляд. Но у неё не было подозрений: она была просто растеряна.

– А кто такой этот Джованни? – спросила она, когда мы снова зашагали, и тихо засмеялась. – Мне только сейчас пришло в голову, что я даже не спросила тебя, где ты жил. Ты живёшь с ним?

– Мы вместе снимали комнату служанки на окраине города.

– Тогда это было нехорошо с твоей стороны, – сказала Хелла, – уйти так надолго и даже не предупредив.