Книга Кабаре, страница 36 – Лили Прайор

Первое письмо было от компании «Страхование жизни». Я вскрыла конверт без всякого интереса. Скорее всего, мне прислали рекламу. Но нет. Я взглянула на дату: 18 августа 1975 года. Прошло больше месяца. Должно быть, письмо какое-то время пролежало под дверью. Я прочитала:

Тема: ЛИППИ, Альберто Джеронимо

Дорогая мадам,

В связи с успешным завершением нашего расследования, мы прилагаем чек на тридцать миллионов лир в знак уважения к вышеназванному объекту страхования.

Примите заверения в нашем уважении,

Подпись: (неразборчивая закорючка)

Компания «Страхование жизни»

Значит, Альберто все-таки мертв! Действительно мертв. Обязан быть мертв. Я точно знала, что страховые компании ни за что не выплатят деньги, если у них есть хоть малейшие сомнения. Они провели расследование. И убедились, что Альберто нет в живых. Наконец-то я знаю правду. Я тут же позвонила синьоре Доротее. Мне хотелось с кем-нибудь поделиться этой новостью. Она несказанно удивилась тому, что я не в больнице.

— Я только вчера к тебе приходила, — сообщила она. — Ты спала, как убитая.

— А теперь проснулась, — сказала я. — Догадайтесь, что я вам сейчас скажу. — И зачитала письмо.

— Разумеется, он мертв, — не удивилась синьора Доротея. — Я всегда это знала. Спинным мозгом чувствовала. Надо сходить и поставить свечку… Бедняжка. Он мне никогда не нравился, но зла я ему не желала. Ужасно, что так получилось.

Я повесила трубку и вскрыла следующий конверт. Письмо было из банка. Они приносили извинения за ошибку, сообщали, что счет разморожен, выражали соболезнования по поводу кончины Альберто и обещали какой-то загадочный подарок в качестве компенсации. Пусть оставят себе. В последнее время на мою долю выпало столько загадок, что хватит до конца жизни.

На последнем конверте стоял логотип Добровольного Общества Чревовещателей. К письму с выражением сожаления по поводу постигшей меня утраты прилагались чек на миллион лир и страница с некрологом из журнала «Чревовещание Сегодня». Там было написано: «ЛИППИ Альберто Джеронимо, 1 апреля 1942 — 19 июля 1975. Все собратья по профессии скорбят по своему трагически погибшему брату, чревовещателю Альберто Липпи. Обладая выдающимся талантом, этот невысокий толстый человек был постоянным участником всемирно известной программы в первоклассном кабаре „Береника“. Лидер представлений во время морских круизов, Липпи также был любимцем публики на детских утренниках. Озорной мальчишка Малько пережил своего партнера. Члены Гильдии, желающие приютить куклу, могут обращаться к Секретарю».

Теперь я точно знала, что Альберто не вернется, и даже начала было об этом сожалеть. Но стоило мне услышать, как во входной двери поворачивается ключ, все сострадание тут же улетучилось, и я приготовилась получить разрыв сердца.

В дверь просунулась голова. Мужская. Но не Альберто, и я снова смогла дышать. Он мертв, твердила я себе. И никогда не вернется. Я старалась избавиться от беспричинного страха, который опять завладевал мной.

Мужчина не был мне незнаком. Где-то я его уже видела. Где же? На работе? В больнице? В «Беренике»? На рынке? И самое главное: что он делает в моей квартире?

— Ciao, bella! [18] — сказал он, и вслед за головой в коридор просунулось тело. — Меня зовут Нелло.

И он без приглашения вошел в комнату.

— Нелло?

— Нелло Тонтини. Сосед снизу. Сын Наборе. Увидел через дырку, что ты вернулась.

Так вот где я его видела! Это же сын синьора Тонтини. Он был преисполнен самоуверенности, даже волосы на шее и на руках нагло торчали во все стороны. Сразу видно, что в жизни ему все дается легко.

— Ты Фреда, верно?

Я кивнула.

— Миленькое платье.

— Спасибо.

— Понимаешь, я тут порылся в папашиных бумагах, — продолжал он, — и наткнулся на кое-какой непорядок…

Он запнулся и подошел ко мне вплотную. От его одеколона у меня заслезились глаза.

— А знаешь ли ты, Фреда, — сказал он, чуть коснувшись моей руки, — что вот уже восемь недель, как за эту квартиру не уплачено?

— Деньги! — воскликнула я. — Ну конечно! Я совсем забыла. Сейчас выпишу чек.

— Не спеши, — ответил он. — Уверен, мы сможем договориться. Ты очень привлекательная женщина, Фреда. — И он провел кончиками пальцев по моей руке — от плеча и вниз.

— В больнице очень плохой уход, — сказала я. — Сама только что оттуда. У твоего папы дела хуже некуда.

Он тут же отпустил мою руку и повернулся к двери.

Уходя, он прохрипел:

— Я все сказал, Фреда. Обдумай мои слова. Но поспеши, не затягивай.

Я чуть не засмеялась. Нелло был противный, но его прикосновение привело меня в трепет. Я посмотрелась в зеркало и не узнала себя. Так хорошо я еще никогда не выглядела. Должно быть, просто выспалась как следует. Нелло прав: я привлекательная женщина. Это было что-то новенькое. Всегда считала себя дурнушкой. Мне очень шло это блестящее платье, и я повертелась перед зеркалом, наслаждаясь своим новым, весьма сексуальным внешним видом.

Я распахнула окна, чтобы освежить комнату и выветрить наполнившее ее зловоние одеколона Нелло Тонтини. Потом вытряхнула из шкафа всю свою унылую стариковскую одежду. Она никуда не годится: сегодня и впредь я буду совершенно другим человеком. Одну за другой я повыкидывала эти тряпки в окно и помахала им вслед, когда они порхали по ветру. Вместе с ними улетела и прежняя тусклая Фреда Липпи. Заново родилась волнующая и дерзкая Фреда Кастро.

На площади бурлила рыночная жизнь, повсюду раздавались хриплые крики торговцев.

— Водяные пистолеты!

— Омолаживающий крем для лица!

— Пушистые и недорогие кролики!

Пока я стояла у окна и лениво смотрела на проезжавшую мимо тележку, полную лимонов, на меня пахнуло легким ветерком, мелькнули ярко-голубые перья, и на подоконник приземлился Пьерино.

— Мама! — закричал он. — Мама!

От радости я взвизгнула так, что все прохожие задрали головы вверх.

— Пьерино!

Я протянула руку, и он перепрыгнул на нее. Наконец-то он вернулся! К моему неописуемому изумлению, хлопанье крыльев раздалось снова, и еще один попугай, тоже голубенький, но с желтым пятнышком на голове, приземлился на мой подоконник.

— Любимая, — пояснил Пьерино.

— А-а, — протянула я. — Любимая…

Попугаиха тоже перепрыгнула мне на руку.

— Глория, — скромно представилась она. — Глор-р-р-рия.