Книга Правила одиночества, страница 110 – Самид Агаев

— Ладно, похоже, что вы говорите правду, давайте ее сюда.

— Деньги?

— Вы что, думаете, я храню в кабинете такие деньги?

— Камера тоже не лежит в моем кармане.

— Мне нужно время, чтобы собрать требуемую сумму — я, знаете ли, не миллионер.

— Да-да, я слышал, вас недавно выбрали. Кажется, у вас сейчас совещание? Я подожду в машине во дворе. Ровно тридцать минут.

— А если я все-таки вызову кого-нибудь с Петровки?

— Тогда кассету приобщат к материалам дела. Автомобиль, в котором я буду сидеть, называется «тальбо», а если вы не разбираетесь в моделях, то его номер 373. Кассету я сейчас отдам вам, а камеру передам тому, кто привезет мне деньги.

— Деньги привезет моя жена, — сказал префект, — но ей нельзя давать камеру.

— Неудобно получится, — согласился Ислам.

Префект действительно быстро соображал.

— Может, я камеру себе оставлю? — спросил Ислам. — Шучу. Получив деньги, я наберу ваш номер и передам камеру тому, кого вы пришлете.

В кабинет заглядывали люди, Ислам направился к двери. Выходя, он оглянулся. Префект набирал номер на мобильном телефоне. В приемной толпились люди. Увидев, что префект освободился, все стали входить в кабинет. Секретарь с любопытством смотрела на него. Ислам наклонился к ней и спросил:

— А вы что вечером делаете?

— Учусь, — растерялась девушка.

— Жаль, — сказал Ислам и вышел.

На площади перед зданием бывшего горкома КПСС царило обычное для буднего дня оживление. Все время подъезжали и высаживали пассажиров автомобили, в основном — сверкающие лаком черные персональные чиновничьи иномарки: «вольво», «ауди». На их фоне «тальбо» выглядел гадким утенком. Лана сидела в «мазерати», припаркованном немного поодаль. Ислам сел в машину. Тут же раздался звук мугама. Поднес телефон к уху.

— Волнуешься? — спросила Лана.

— Есть такое дело.

— А с виду не скажешь: спокоен как удав. Ислам посмотрел на нее через окно.

— Лев, — сказал он.

— Что Лев?

— Я Лев по гороскопу.

— Ну хорошо, пусть будет Лев. Ох, а меня трясет просто от страха.

— Странно, это же твоя идея была.

— Ну и что? Одно другого не исключает. Какой классный салон в твоем автомобиле — сплошь кожа и дерево! А в моей — один пластик. К тому же она сейчас на ремонте — что-то с коробкой. А эти часы золотые или позолоченные?

— Золотые.

— Что, в самом деле? Супер.

— Это единственное, что в ней супер: салон, ну и — движок, остальное все время ломается.

— У богатых свои причуды.

— Ты кого имеешь в виду?

— Извини, все время забываю, что я теперь тоже девушка не бедная. Столько лет жизни в военном городке, на консервах! Слушай, а ты меня удивил.

— Чем?

— Тем, что отказался от Оксаны. От нее еще никто не отказывался.

Лане понадобилась неделя, чтобы заговорить об этом.

— Вот поэтому и отказался, — сказал Ислам.

— Врешь, ты не поэтому отказался.

— А почему?

— Решил продемонстрировать мне свое благородство.

— Я тебя обидел?

— Нет, просто удивил.

— Но я тебе благодарен, честное слово.

— Надеюсь. А то мне как-то не по себе стало: неловко, но и приятно… Ты знаешь, он сделал мне предложение.

— Кто?

— Парень, с которым я живу.

— Поздравляю.

— Это все, что ты мне можешь сказать на это?

— Я рад за тебя.

— Понятно, просто я хотела, чтобы ты знал, — помолчав, добавила, — понимаешь, я не уверена в себе.

— Понимаю, я сам в себе не уверен. А в нем уверена?

Это был совершенно ненужный вопрос. Собственно, как и весь разговор.

— В нем еще в меньшей мере. Он младше меня на пять лет.

— Так в чем же дело?

— Сама не знаю, но что-то не так.

— Кажется, это она, — перебил ее Ислам и дал отбой.

За рулем желтого «ауди» сидела женщина средних лет, но она проехала мимо, в поисках свободного места для парковки. Вновь заиграла музыка.

— Так что ты говоришь? — спросил Ислам.

— Привет, это я, — услышал он в трубке смутно знакомый женский голос.

— Привет, — неуверенно сказал Ислам.

— Ты мне совсем не звонишь, — это была Медина, и в ее голосе сквозила обида.

— Извини, просто я очень занят, — тяготясь разговором, выдавил Ислам.

Этот звонок был совсем некстати.

— И сейчас занят?

— Увы.

— Я не поняла.

— Очень занят, извини.

— Позвони, когда освободишься.

— Непременно. До свидания. Илам дал отбой и тяжело вздохнул.

Жена супрефекта приехала через тридцать минут. Ярко-красная «тойота» сделала полукруг и остановилась возле «тальбо». Из нее вышла моложавая женщина. Ислам опустил боковое стекло.

— Вам я должна передать пакет?

— Да, мадам.

Женщина протянула ему полиэтиленовый пакет с надписью «Перекресток». Ислам заглянул в него: пять новеньких зеленых пачек были перетянуты резинками.

— Все в порядке, мадам.

— До свидания, — женщина достала мобильник, поднесла к уху.

Ислам подождал, пока она уедет, запустил мотор. Проехав рядом с «мазерати», он бросил в открытое окно пакет с деньгами. Через несколько метров остановился. Наблюдая, как Лана трогается и выезжает со стоянки, Ислам набрал номер префекта и произнес:

— Пришлите курьера.

Через несколько минут из здания вышла референт. Ислам вылез из машины, помахал ей. Когда она подошла к нему, передал ей камеру и спросил:

— Так как насчет вечера?

— Я не могу, — улыбнулась девушка, — честное слово.

Всю дорогу до своего офиса Ислам смотрел в зеркало заднего вида, но никакой слежки не обнаружил. По уговору Лана должна была доехать до ближайшего банка и арендовать сейфовую ячейку на предъявителя. Встретиться они должны были только вечером. Прежде чем зайти в офис, Ислам, соблюдая предосторожности, поднялся к себе в квартиру. Принял душ, побрился, переоделся. Хотя квартира была съемная, он почувствовал себя блудным сыном, вернувшимся в родные пенаты.

Несмотря на то что рынок был опечатан, секретарь продолжала приходить в офис и отвечать на звонки. В бизнесе хуже всего утратить налаженные связи. Войдя в комнату, Ислам вновь удивился. Неточно сказано — Ислам потерял дар речи от удивления.