Онлайн книга «Марсианское зелье»
|
Этого дрессировщица, как человек искусства, конечно, не поняла. К вечеру Грубину удалось наладить телевизор. Дрессировщица ничего не пила, не ела. Лев тоже не требовал пищи. Пора включать. Зажужжали лампы, включились печатные схемы, задрожали стрелки могучей телеприставки, и на экране возникла надпись: «Публицистическая студия «Дискуссионный клуб». Тут же показали строительный пейзаж, уставленный башенными кранами, а на переднем плане стоял молодой человек с микрофоном в руке, который рассказывал зрителям о непорядках на этом строительстве. У ног молодого человека крутила поземка, подмораживало. Грубин хотел было, не тратя времени даром, отнести жильцов к экрану, но замешкался, потому что дрессировщица и лев были без теплой одежды. Пока он думал, как поступить, раздался грохот. Грубин увидел выражение ужаса на лице дрессировщицы. Он обернулся к экрану. Поздно… Кинескоп снова лопнул, телевизор вышел из строя, и виной тому был молодой человек, выпавший из телевизора. Все еще сжимая в пальцах микрофон, он сидел на столе и стряхивал с себя мелкие осколки стекла. – Этого еще не хватало! – в отчаянии воскликнул Грубин. Когда Грубин пересаживал молодого человека в коробку из-под ботинок, тот отчаянно сопротивлялся и даже умудрился цапнуть Грубина за палец. Видно, находился в шоке, не соображал, что происходит. А звуков, как и девушка, не издавал. При виде новенького лев замотал гривой, выражая недовольство. Зареванной девушке пришлось удерживать льва обеими руками, а молодой человек, не обращая на остальных жильцов внимания, принялся вылезать из коробки. Пришлось его отсадить в пустой ящик из-под гвоздей. Молодой человек принялся метаться по ящику и колотить в стенку кулачками. Грубин совсем опечалился. Он попал в финансовую, научную и моральную пропасть. Придется обратиться за советом и помощью к профессору Минцу. Стоило прийти к такому решению, как дверь в комнату распахнулась и на пороге возник сам профессор Минц, словно отчаянные мысли Грубина проникли сквозь стену. – Здравствуйте, голубчик, – сказал профессор, протискиваясь к центру комнаты. – Говорят, здесь у вас чудеса. – С Удаловым разговаривали? – Что же делать, если вы таитесь. Говорят, что разводите желтых крыс и живых кукол. Так что же произошло? – Сами поглядите. – Грубин, поддерживая профессора под локоть, подвел его к коробке из-под ботинок. При виде огромной лысой головы профессора дрессировщица метнулась ко льву, словно ища защиты. Минц замер над коробкой, легонько почесывая кончик носа. – Откуда? – спросил он наконец. – Из телевизора, – признался Грубин. – Переборщил я с объемностью. Вот и стали вываливаться. – А, фантомы, – успокоился профессор. – А я уж испугался, что вы начали опыты по минимализации живых людей. – Как вам сказать… – возразил Грубин. – Что-то есть в них от живых людей. Даже переживают. – Любопытно. Но давайте отвлечемся от эмоций. Профессор протянул руку, чтобы взять дрессировщицу и рассмотреть ее поближе. Лев приподнялся на задние лапы и попытался прикрыть собой девушку. – Очень любопытно, – повторил профессор, отбросив льва в угол коробки и умело подхватив дрессировщицу двумя пальцами. – Полное впечатление реальности… – Вы ей не повредите? – спросил Грубин. – Зачем же вредить? Я вижу, вы загипнотизированы функциональностью этих изображений и опускаетесь на уровень темного Удалова. – Они же проявляют чувства. – А чем питаются? – Ничем. – Вот видите! Вы, голубчик, оказались в положении зрителя перед телевизором, который верит приключениям, имеющим место на экране. А это всего-навсего сценарий и операторское мастерство. – А вдруг это она и есть? – Не понял. – Та, что выступала. А вдруг она сюда переместилась? – Простите, Саша, но с такими мистическими настроениями вам лучше науку бросить. Наука не терпит сантиментов. Идите в поэты, воспевайте фей и русалок, начните верить в привидения и астрологию. В голосе профессора звучал металл. Для него наука была богом, семьей, возлюбленной, родной матерью – всем. Колебания он рассматривал как предательство. – Этот голографический фантом я забираю с собой, – сказал Минц. – У вас еще есть? – Есть еще один, – ответил Грубин. – В том ящике сидит. – Добудьте еще несколько образцов. Мы должны оперировать не случайными находками, а широким ассортиментом экземпляров. Дрессировщицу он все еще держал двумя пальцами. – Вот вам деньги. На три кинескопа. Потом рассчитаетесь. Наука требует жертв. Кстати, загляните потом ко мне, возьмите аргентинский сборник. Там статья Рудольфа Перейры о возможной фантомизации при стереоэффектах. Оттуда сможете многое почерпнуть в теоретическом плане. И еще одно: как только пустите установку, вызовите меня. От двери Минц обернулся и добавил: – Я рад за вас, коллега. Вы сделали большое дело. Учиться надо. Дрессировщица простирала к Грубину ручки. Дверь за профессором захлопнулась. Грубин заглянул в коробку. Лев в отчаянии лежал на дне, положив голову на лапы. – Нет! – крикнул Грубин, бросаясь за профессором. Он налетел на стол, ушиб колено, опрокинул на пол стопку печатных схем. – Стойте! Спина профессора была уже в конце коридора. – Что такое? – Пускай она пока у меня побудет. – Вы о ком? – Пускай девушка у меня побудет. Лев очень переживает. – Какой еще лев? – Отдайте, пожалуйста. – Саша, я поражен, – сказал Минц. – Из вас никогда не получится настоящего экспериментатора. Вы даете чувствам обмануть себя. Грубин подошел к профессору и протянул ладонь. – Ах вот что, – насупился профессор. – Ясно. Держите свое сокровище. Профессор передал девушку Грубину и развел руками. – Простите, – сказал он сурово. – Я не сразу понял. Но должен вас заверить, что у меня и в мыслях не было примазываться к чужой работе и славе. Так что ваши опасения беспочвенны. Высказавшись, профессор сердито потопал по коридору, к лестнице. – Лев Христофорович! – крикнул вслед Грубин. – Вы не так поняли! – Еще как понял! Не впервые сталкиваюсь с такими настроениями в научных кругах. Деньги можете пока не возвращать. Я не мстителен. Ступеньки взвизгнули под тяжелыми шагами профессора. – Эх, – махнул свободной рукой Грубин. – Как вам объяснишь! Словно муха пробежала по ладони: дрессировщица, сидя там, неловко повернулась и задела его каблучком. «Ну что ж, – подумал Грубин, – настоящего ученого из меня не выйдет. А жаль». |