Онлайн книга «Марсианское зелье»
|
– Хорошо, – одобрил председатель комиссии. – Отлично. А где же ваши так называемые осетры? На лице директора отразилась растерянность, но он был правдивым человеком, поэтому честно ответил: – Осетры вас не дождались. Уплыли. Профессор Минц грустно засвистел на свирели. – Значит, раньше были, а теперь уплыли? – спросил председатель комиссии. – Позавчера последнего видели, – сказал директор автобазы. – Понятное дело. – Непонятное. – Им же жрать нечего! Чего им тут делать? Скоро настоящих запустим. – Так, – подытожил председатель комиссии, глядя в голубую даль. – Были и нет… – Их надо теперь в Северной Двине искать, – подсказал директор автобазы. – Мы туда уже предупреждение послали, чтобы не вылавливали. – А с Марсия содрали шкуру, – непонятно для всех, кроме Грубина, сказал профессор Минц. – Значит, мы ехали, теряли время. – В голосе председателя комиссии послышалась угроза. – И что увидели? – Результаты успешного эксперимента, – напомнил Минц. – Настолько успешного, что кажется, будто его и не было. – Но вода-то чистая! – воскликнул директор автобазы. – За это вам спасибо! Наступила пауза. Все поняли, что надо прощаться. Что тут докажешь? И в этот момент послышался приближающийся грохот лодочного мотора. Директор автобазы нахмурился. В Великом Гусляре недавно было принято постановление о недопустимости пользования моторами на чистой реке. С моторки увидели людей на берегу, и лодка круто завернула к ним. Нос ее уперся в берег. – Доктора! – закричал с лодки приезжий турист в панаме и джинсах. – Мой друг отравился! – Чем отравился? – спросил Минц. – Мы вчера рыбку поймали. С утра поджарили… – Большую рыбку? – спросил Минц у туриста. – Да так… небольшую… На удочку. – Осетра? – А вы откуда знаете? – Турист вдруг оробел и двинулся к носу лодки, намереваясь, видно, оттолкнуться от берега. – Длина полтора метра? – спросил сообразительный директор автобазы. – Динамитом глушили? – Ах, разве дело в частностях! Человеку плохо! – Чтобы не почувствовать бензино-кислотного запаха, – задумчиво рассуждал Минц, – следовало принять значительное количество алкоголя. – Да мы немного… – Так вот, уважаемая комиссия, – сказал тогда директор автобазы. – Я приглашаю вас совершить путешествие к месту стоянки этих браконьеров и ознакомиться на месте с образцом синтетического осетра, который, к сожалению, не успел далеко отплыть от родных мест. По дороге мы захватим доктора и милиционера… – Там только голова осталась, – в растерянности пролепетал турист. – Мы ее в землю закопали. – Головы достаточно, – оборвал его директор автобазы. Члены комиссии колебались. Марсий спокойно играл на свирели. – Не надо туда всем ехать, – предупредил Саша Грубин. – Не надо. Он показал пальцем на расплывшееся бензиновое пятно за кормой лодки. И тут все увидели, как огромная рыбина с длинным, чуть курносым рылом, широко раскрывая рот, забирает с воды бензин. Радужное пятно уменьшалось на глазах… – Ну что? – спросил Грубин, зайдя вечером к профессору. – Не содрали шкуру? – В следующий раз сдерут, – философски ответил Минц. Два вида телепортации Духовой оркестр – слабость Льва Христофоровича Минца. Духовой оркестр в Великом Гусляре отличный, он получил диплом на конкурсе в Вологде. По субботам, когда оркестр выступает на открытой эстраде в парке, профессор Минц откладывает все дела, идет в парк и слушает музыку, которая напоминает ему времена молодости. Порой к нему присоединяется Саша Грубин или старик Ложкин, тоже поклонники солидных вальсов и танго об утомленном солнце. В ту субботу Минцу с Грубиным не повезло. В городе была небольшая эпидемия гриппа, из-за чего оркестр временно лишился барабанщика и кларнетиста. Этих специалистов пришлось позаимствовать в джазовом ансамбле, игравшем обычно в ресторане «Великий Гусляр». Молодые люди, вторгшиеся в оркестр, нарушили консервативную традицию, они спешили, сбивали с толку тубу и литавры, отчего вальс «На сопках Маньчжурии» приобрел оттенок синкопированного легкомыслия. Разочарованные ценители отошли от эстрады и присели на голубую скамейку неподалеку от пивного ларька. Высокие столики для пивохлёбов, как неуважительно называл их старик Ложкин, отделялись от скамейки кустами сирени. Минц и Грубин молчали, думали о науке, о смысле жизни и других проблемах, когда за кустами послышались голоса. Басовитый, значительный голос произнес: – Ты пей, Тюпкин, не стесняйся. Сегодня у меня большой день. – А что, Эдуард, мысль есть или удача пришла? – Мысль. За кустами помолчали. Видно, тянули пиво. – И какая? – раздалось через полминуты. Голос у Тюпкина был негромок и деликатен. – Радикальная, – ответил Эдуард. – Задумал я переправлять материю на расстояние. Скажем, в Саратов. – Ого, – тихо произнес Грубин. – Я вас всегда уважал, Эдуард, – сказал Тюпкин, – но такие мысли почти невероятны. – Нет преград для смелого полета ума, – ответил скромно Эдуард. – И собираетесь внедрять? – спросил Тюпкин. – Дай мне месяц, – ответил Эдуард. – Через месяц я эту проблему расколю, как грецкий орех. А пока – никому ни слова. Сам понимаешь, вокруг завистники, недоброжелатели. – Разумеется, Эдуард, разумеется, – согласился Тюпкин. Звякнули кружки о столик. Раздались шаги, и уже издалека донесся вопрос Тюпкина: – А как я узнаю об успехе вашей идеи? – Через месяц, на этом же месте, – ответил Эдуард. – В это же время. И я скажу – удалось или ошибка. Некоторое время профессор Минц и Грубин сидели в полной растерянности. Первым пришел в себя Грубин. – Нет, – сказал он. – Для нашего маленького городка напор гениев невероятен. Нарушение статистики. И я его не знаю. – Я тоже не знаю, – кивнул Минц. – Не слышал раньше такого голоса. Но дело не в напоре гениев. Дело в том, что передача материи на расстояние невозможна. – Почему? – спросил Грубин. – Потому что в ином случае я давно бы это изобрел. Это был аргумент, спорить с которым Грубину было нелегко. Да и не хотел он спорить. Он глубоко уважал профессора Минца как человека и как мыслителя. |