Онлайн книга «Любиево»
— Буду ездить до тех пор, пока хоть что-нибудь не поимею! Везде на стенах туалетов оставляла номер своего мобильника. В поездах и на станциях. Писала: сосу и даю отсосать. Или: Ruf mich аn! [71] Но пока рекламная кампания принесла первые результаты, ее номер отключили за неуплату. Позже он достался кому-то другому. Номерок в гипермаркете
Аллигаторша пошла в гипермаркет, один-единственный раз. Оставила сумочку в ячейке, а номерок потеряла. Возвращается с покупками, ищет, ищет по карманам — нету. Мир превратился в штрихкод, к которому у Аллигаторши не было считывающего устройства. — Понимаете какое дело: я потерял номерок, а тут в ячейке моя сумка. — Вы получше поищите в карманах, в бумажнике… Иначе придется раскошелиться… — Нету. Мужик из отдела обслуживания вызывает охрану. Аллигаторша вся уходит в себя, испугалась. Народ стал собираться. — Нету. — Ну тогда мы выписываем счет, у нас номерок стоит пятьдесят злотых. Которая сумка ваша? — Та, что в нижней ячейке, во второй снизу, розовая! Охранники ставят на прилавок сумку Аллигаторши. — Извините, это дамская сумка… — Нет, моя. — А что в сумке? — Ключи и носовые платки… — Извините, ключи и носовые платки — в любой сумке. Может, что-нибудь более характерное? Аллигаторша молчит, понурила голову, закусывает губу, потому что знает, что там ее принадлежности для макияжа, и дамский гребешок, и зеркальце… — Зеркальце, — тихо произносит и прячет глаза. И тогда такой большой, накачанный, в темно-синей форме охранник запускает в сумку свою огромную лапу и вытаскивает столь хорошо знакомые Аллигаторше штучки-дрючки-бздючки. Как будто ее саму прощупывает, в ее интимных местах копошится, как будто под блузкой. — И все-таки это не ваша, и все-таки это дамская сумочка! Пройдемте со мной. Ладно, хорошо, пусть мужская сумка, мужская… Вор. Народу все больше, и Аллигаторша сама уже не знает, может, и на самом деле она всю жизнь носила какую-то не свою, чужую сумку? ИЗ «ДНЕВНИКА»
На скамейке на заставе цыганка (настоящая) сидит с какой-то теткой, подзывает меня и Паулу: — Читать умеете? — В руке у нее помятый лист формата А4. — Что там у вас? Читаем вслух: Разрешение на продовольственную передачу Любе Гураль, помещенной в следственный изолятор в Зеленой Гуре… — …Да, да, — переглядываются, понимая, что мы им не врем, потому что Люба наша давно уже в Зеленой Гуре… — Да, да, все верно. Одна другой в автобусе Любачов-Ярослав о вступлении Польши в Евросоюз: Сами люди людям такую судьбу и устроили. [72] Напечатанное на принтере на листе А4 объявление в Ярославе на закрытом вокзальном киоске с печеньем и соками: ПАРИКМАХЕРШИ ИЗ-ПОД КИНОТЕАТРА «ВЕСТЕРПЛАТТЕ» ПРИНИМАЮТ НА ИОАННА ПАВЛА II ОКОЛО ГЛОБУСА Полонистки — Слышь, а давай сыграем: я буду Мышка, а ты Вуглускр. — Кто? — Ну ты чё, классика не помнишь: Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ну и так далее, Непроглядная темень и тишь, Лишь лампадки свет под образами Да тихонько в углу сребет мышь. — Какого классика? — А тебе не один хрен? На вокзале в Элке… …одна тетка торгует фастфудом, и под потолком у нее подвешен телевизор, по которому она всегда смотрит сериалы. Каждый год я проверяю: на прежнем ли она месте, все так же ли смотрит, сама делает мне кофе, а глаз не спускает с телевизора. Раз смотрю — вся в слезах. Я ей: — Что? Сериал был? — Нет, лук резал… — А я думал, сериал, потому что вы весь в слезах… — Нет, я только на одном сериале плачу… как его там… «Оборванная связь». Две, что работают в камере хранения в Илаве: Одна пришла к другой, стучится: — Солнышко, впусти меня! Врач мне: — Снимайте эти ваши… тряпочки и ложитесь на кушетку. Патриция и Андя лежат, смотрят на звезды; Патриция: — Как ты думаешь, есть там другие цивилизации? — Не знаю… — А если бы были, как ты думаешь, мы бы что-нибудь с этого поимели? ФЛОРА РЕСТОРАННАЯ
Ледиз энд джентльмен, перед вами знаменитая на весь мир… Флора Ресторанная! Оркестр, туш! Флора расскажет нам о Толе, о Санэпидяре и о Писсуарессе с Центрального вокзала. Слушайте внимательно! Толя
была из Познани, скупердяйка. Жуткая скупердяйка. — Боже, какой же наша Толя была жадиной! Даже писала в раковину, потому что ей было жаль лишнюю воду спускать! О чем бишь я? А, вот, Толя шесть лет жила с одним поваром, очень даже телковатым, Миреком звали. Она ненормальная и жадная, и ничего удивительного, что он в конце концов ее бросил. Мы как раз с ней тогда договорились, — вздыхает Флора Ресторанная, — договорились съездить в Лидель на распродажу. Уже стоим в очереди в кассу, а я купила супчики «Кнорра», какая-то там курица под пикантным соусом или «сырный пир». Так или иначе, в очереди за нами стояли тоже тетки, молоденькие, с выщипанными бровями, с ирокезами, прямо из дискотеки, а худющие, шеи длинные, жилистые. Может, они думали, я — телок (а надо сказать, что Флора Ресторанная умеет быть мужской, да и видная из себя, этакая Женщина-Телок), и стали ко мне подкатываться: — Вы что купили? Супы? Ах, ведь у нас точно такие же (и как у них на все это соображалки хватает?) «горячие кружки». Нам тоже такие нравятся… Именно эти. Кружки! — у Флоры Ресторанной брови лезут на лоб, глаза из орбит, она всплескивает пухлыми руками. А еще Толя бросила какие-то кальсоны в корзинку, так они подумали, это для меня, и: — Ой, какие кальсоны… Самая важная часть мужского гардероба… И именно в этот момент приходит эсэмэска от Мирека: «Ухожу, ключи у соседки». А Толя на это и говорит: |