Книга Пока гром не грянет…, страница 10 – Марина Серова

— Что?! Что случилось? — закричал он, обращаясь ко мне.

— Ничего страшного. Просто наш неизвестный друг в очередной раз напомнил о себе! — ответила я.

— С тобой все в порядке, дорогая? — спросил он у жены, бережно обнимая ее за плечи.

— Да! Все в порядке! — всхлипнула Алевтина Павловна.

— Так что же произошло? — уже спокойным голосом поинтересовался режиссер.

— Сами посмотрите! — мрачно ответила я, кивнув на дверь уборной.

Скоробогатов оставил свою благоверную супругу и открыл дверь в ее уборную.

— Тьфу ты! — выразил он свое впечатление от увиденного.

Я снова зашла в комнату. Только теперь я заметила бумажку, которая была вставлена в щель между стеной и зеркалом. Я взяла в руки небольшой лист с наклеенными на него буквами, вырезанными из газет. Разнокалиберные заглавные буквы составляли неровную, пляшущую фразу: «ТЫ МОЯ ГОЛУБКА…»

* * *

Первое, что мне вспомнилось, когда я на другой день проснулась дома в своей постели, — это безумные события предыдущего дня. Тетя Мила на кухне уже готовила очередную утреннюю партию своих плюшек, одновременно напевая какую-то оперную арию. За окном ей весело вторили птицы, в окно своими лучами било яркое июльское солнце. Прекрасный день! В такой день следует встать с хорошим настроением и потом до вечера наслаждаться жизнью! Только вот у меня на душе было, мягко говоря, плохо. Точнее, просто отвратительно!

Встреча с подозрительным типом в коридоре, потом дурацкое (другого слова здесь и не подберешь) заточение на чердаке. Потом триумфальный спуск через люк в потолке на глазах у моих наилюбезнейших клиентов! И в завершение — очередная кровь в артистической уборной Алевтины Павловны. Конечно, никто не усомнился в моих профессиональных способностях, тем более что по-настоящему работать на Скоробогатовых я начинала только сегодня.

Но я сама была ужасно недовольна собой. Наверное, последние гладенькие дела, когда вся моя работа сводилась лишь к присутствию на разного рода фуршетах и презентациях с сытенькими банкирами, не интересующими никого, кроме их ревнивых женушек, окончательно усыпили мою бдительность!

Все, начинаю новую жизнь! С этого момента — больше ни одного прокола!

— Проснулась? — В комнату заглянула улыбающаяся тетя Мила.

— Ага! — ответила я, потягиваясь.

— Тогда я ставлю кофе!

— Ставь! — сказала я, решительно отбрасывая одеяло.

Уже когда я сидела за столом на кухне и уплетала румяные тетины плюшки, запивая их прекрасно сваренным черным кофе, тетя меня спросила:

— Ну и как тебе театральная жизнь?

— Честно? Не очень! Рада, что не воплотила в жизнь свою детскую мечту стать артисткой!

— А когда это ты хотела стать артисткой? — удивилась тетя Мила. — Что-то я такого не помню!

Вроде бы ты родилась уже с погонами на плечах.

— А этого не знали даже родители. В пять лет я твердо решила, что буду актрисой. Правда, я хотела сниматься в кино.

— Представляю, что было бы с твоим отцом, если бы ты попробовала осуществить эту мечту!

— Проклял бы! — засмеялась я. — А потом выдал бы пятьдесят нарядов вне очереди!

* * *

Мы с Алевтиной договорились, что я приеду в девять. Там мы садимся в служебную театральную «Волгу» и едем в театр. Но дома у Скоробогатовых меня ждал очередной сюрприз. Когда я вошла в гостиную в сопровождении Алевтины Павловны, там уже присутствовали Георгий Михайлович и еще какой-то грузный мужчина в хорошем, но уже порядком заношенном черном костюме.

— Доброе утро, Женечка! — Режиссер подбежал ко мне и поцеловал руку.

— Доброе утро! — холодно отреагировала я.

— Познакомьтесь, пожалуйста, с директором охранного агентства «Рекс» Владимиром Александровичем Михайловым.

— Очень приятно! — кивнула я типу в черном костюме.

— У нас возникла небольшая проблема! — продолжил Скоробогатов. — Дело в том, что Владимир Александрович отказывается работать вместе с вами!

— То есть? — Я удивленно подняла брови.

— То есть мы не работаем в связках с другими охранными агентствами, тем более с частными лицами, тем более с женщинами! — подал голос грузный мужчина.

— Не поняла? — Я вопросительно посмотрела вначале на Скоробогатова, затем на его супругу, которая все это время с недовольным лицом стояла в дверях.

— Я даже не знаю, что делать! — развел руками режиссер.

— Тогда кто же знает? — спросила я. — Насколько я понимаю, здесь решается вопрос о том, кто далее будет охранять вашу супругу: я или «Рекс».

И теперь все зависит только от вашего решения.

— Я считаю, что будет лучше, если мы поручим мою охрану Евгении Максимовне! — сказала Алевтина Павловна.

— А я думаю, что с двумя ребятами из «Рекса» тебе будет спокойнее.

— Я склонна больше доверять женщине! — заявила Алевтина Павловна.

— Но здесь речь идет не о женских секретах, а об охране твоей жизни! — замахал руками Скоробогатов.

— Вообще-то, Алевтина Павловна, ваш муж в данный момент совершенно прав! Когда мы подписывали с вами контракт, то брали на себя определенные обязательства по вашей охране! — не вставая с дивана, заявил Михайлов.

— Так где же она, ваша охрана? — зашипела на него Алевтина Павловна. — Только привозите на работу и с работы! А кто вчера был в моей уборной, знаете?

Когда она произнесла последние слова, я скромно потупилась. Я одна знала, но молчала. Зачем этим людям знать о моем проколе? Нет, этот свой вчерашний позор я унесу с собой в могилу!

— Толку от вас никакого — только деньги дерете и ничего не делаете! — Казалось, еще немного — и Алевтина начнет топать ногами.

— Так, ну все — мне это надоело! — Разгневанный Михайлов встал с дивана и решительно направился к выходу, резким движением отстранив при этом Алевтину Павловну.

— Хам! — тихо процедила она сквозь зубы.

— Мой телефон у вас есть! — обернувшись, бросил Михайлов. Затем тяжелая скоробогатовская дверь захлопнулась за ним. Больше этого человека я не видела. И слава богу!

— Что дальше? — спросила я хозяев.

— Ничего! Вы работаете с моей женой! — сказал Скоробогатов и тоже вышел из гостиной. Он явно был расстроен происшедшим.

— Ну вот, Женечка! Видите, как хорошо все получилось! — проворковала мне Алевтина вымученно радостным тоном.

— Что-то мне так не кажется… — усмехнувшись, ответила я.

* * *

На этот раз я всю репетицию сидела в зале как привязанная. Те же резкие выкрики Скоробогатова в адрес актеров, те же банальные сцены из польской жизни периода Второй мировой войны.