Онлайн книга «Ретушер»
|
За моей спиной раздается легкий щелчок, я резко оборачиваюсь. В мастерскую по очереди входят трое. Первым – какой-то парень, вторым – мой дорогой агент Кулагин. Парень быстро проходит от дверей, цепко, профессионально оглядывается по сторонам, выпрастывает из-под куртки правую руку, удовлетворенно вздыхает, встает рядом со мной. Кулагин задерживается у дверей и дает войти Тане. Она очень бледна. Зато у Кулагина гордый вид. Словно он сделал выдающееся открытие и ждет крупной международной премии. – Вот и мы! – говорит Кулагин. – Не ждал? Решили заехать втроем. Доставай еще фужеры. Еще четыре. У тебя будет аж пятеро гостей! Нас трое и кое-кто еще! Это будет для тебя сюрприз! Я почти не слышу, что он говорит, делаю шаг вперед. – Таня! – говорю я. Мне в грудь упирается стальная рука плечистого. – Стой где стоишь, блин! Дергается, блин! Тоже мне! – Таня! – повторяю я. Сейчас мне достаточно один раз взглянуть на ее лицо, чтобы понять: она никому ничего не предоставляла. Ее просто обманули. На ее чувствах просто сыграли. Ее, как и меня, облапошили. – Стоять, блин! – Плечистый толкает меня, я отлетаю к стене, ударяюсь о стену затылком. Вот это больно. Я смотрю на плечистого, пытаясь вспомнить, не видел ли я его через объектив. – Нет, нет! – словно прочитав мои мысли, с издевкой говорит Кулагин. – Ты его не снимал. А мои негативы у тебя изъяты. Так что тебе, геноссе, придется начинать с нуля! У тебя впереди огромное поле работы. Просто завидно! Как бы в восторге он поднимает руки кверху, Танина рука тоже взмывает вверх, и я замечаю, что Кулагин с Таней скованы наручниками. – Да-да, – говорит Кулагин. – Предосторожности. Витюнчик! Усади нашего дорогого геноссе, а то он еще грохнется в обморок. Шеф нас за такое не пожалует… Плечистый берет меня за руку и сажает на стул. – Так-то лучше, – говорит Кулагин. – В ногах правды нет… Уже почти за полночь она захотела есть. В свете ночника ее тело казалось прозрачным, голубоватым. Сваливший меня сон был глубок, я с трудом выбрался из него, с трудом понял, где я, кто рядом со мной. Мы наспех оделись, сели в машину, отправились. Я подозревал, куда приведут нас ночные улицы: вялые потуги выбраться из затягивающей воронки и попасть в какое угодно другое место остались попытками ради попыток. Единственная надежда была на то, что после бойни столь любимый мною раньше ресторан все еще закрыт. Даже подходя к его дверям, я тешил себя мыслью, что автомобили на стоянке – машины не оттягивающихся и сорящих деньгами посетителей, а жителей окрестных домов, скинувшихся и нанявших по случаю парочку здоровенных охранников с псом-волкодавом, которого на коротком поводке держал один из них. Я нажал кнопку звонка, и в ресторанной двери открылось маленькое окошко. – У вас заказан столик? – спросили меня чьи-то капризно надутые губы. – Нет, не заказан, – обреченно ответил я. – Мы просто хотели поужинать. Если вы открылись. – Сколько вас? – вытолкнули губы. – Двое. Вместо губ в окошке появился большой мутный глаз. Глаз моргнул: – Подождите минутку! – Окошко захлопнулось. Таня стояла рядом со мной. От нее исходил густой, какой-то осенний аромат. Я достал сигареты, прикурил. Мои руки слегка дрожали, и это не укрылось от нее. – Все будет хорошо! – сказала она. Тут дверь распахнулась. – Пожалуйста! – Обладатель пухлых губ был стрижен почти под ноль. – Будете заходить? – Его близко посаженные глаза перебегали с меня на Таню. – Да-да, конечно! – Она взяла меня под локоть. И мы зашли. Ресторан был полон посетителей, сновали официанты. Вызванный метрдотель был рыж, рыхл и суетлив. Забегая то слева, то справа, он провел нас через весь зал, усадил за маленький столик в самом дальнем углу у стены, снял со столика и спрятал в карман мятого шелкового пиджака табличку «Заказано», спросил с надеждой: – Шампанского? – Да! – кивнула Таня. Обрадованный метрдотель щелкнул пальцами, но никто не откликнулся, не бросился к нашему столику. Улыбка метрдотеля погасла, он с извиняющимся поклоном шмыгнул от столика в сторону и занялся отловом официантов. – Этот тот самый ресторан? – спросила Таня. – Да, – ответил я. – О котором ты рассказывал? – Да. Она оглянулась по сторонам, потянулась к облицованной деревянными панелями стене, провела по ней рукой. – Как они быстро сделали ремонт! Подскочил сначала один официант, потом второй. У каждого на подносе было по ведерку с бутылкой шампанского: метрдотель, видимо, задал им шороху. Минутную заминку разрешила Таня, милостиво позволившая оставить на столе обе бутылки. – Просто очень хочется пить! – объяснила она и взяла меня за руку. – Все будет хорошо! – повторила она. – Это я уже слышал, – сказал я. – Ты будто бы мне не веришь. – Она отпила глоток из бокала, подумала и допила оставшееся. Я налил ей, вытер руки салфеткой. – Верю, – сказал я. – Я тебе верю. – Я не о том! Ей, судя по всему, действительно хотелось пить: она опустошила второй бокал, газы ударили ей в нос, она сморщилась. Я тоже выпил, немного. Она кивнула на свой бокал, на бутылку, и мне пришлось налить вновь. – Я о том, что ты не веришь мне насчет этого козла. Я засмеялся: как раз насчет этого козла, насчет Байбикова, я ей верил. – У меня с ним свои счеты, – сказал я. – Тогда ты не веришь… – начала она. – Не надо, – попросил я. – Пожалуйста, не надо. Наверное, я ошибся квартирой, подъездом. Может, неправильно записал твой телефон. Это все не имеет значения. Ты здесь, сейчас ты со мной – остальное не важно! Она подняла свой бокал, я – свой, мы чокнулись. – За тебя! – сказала Таня. Подошел один из официантов и принял заказ. Мы поели, допили одну бутылку шампанского, прикончили вторую. Потом официант принес кофе. Когда он уже собрался отойти от нашего столика, я попросил его нагнуться ко мне. – Что ты ему сказал? – спросила Таня, глядя вслед удаляющемуся официанту. – Насчет сладкого, – ответил я. Наверное, я был уже изрядно пьян. Официант вернулся с маленьким подносом. На подносе лежала плитка шоколада «Аленка». Таня побледнела, сжала кулаки, выпрямилась, ее скулы обозначились четче. |