Книга Расчет только наличными, или Страсть по наследству, страница 56 – Марина Ильина, Людмила Глухарева

Зря он так выразился. Ох, зря.

Машка пришла в ярость. Она забегала по тесной кухне, затем выскочила в комнату, сделала круг и вернулась к гостям.

– Идиоты. Получается, если вы с позиции здравомыслия объяснить происходящее не можете, значит, происходящего не было. Вы оба идиоты. Так рассуждают только идиоты.

Мужики переглянулись и застонали.

– Машуня, кончай агитировать. Мне ехать пора. Илья, проводи меня. – Печкин вышел в прихожую и стал натягивать куртку.

– Ты к Василисе? – встревоженно спросила Машка.

– Нет, Василису на ночь оставим. Сейчас к Ольге съезжу. Потом назад к вам. Не грустите. Я быстро. – Анатолий Михайлович многозначительно взглянул на напарника.

– Мы грустить не будем, мы чуть-чуть повоюем, немного поругаемся, – успокоил Илья. – Правда, Машенька?

– Очень остроумно, – зашумела Машка.

– Все, пока. Соблюдайте осторожность. Маш, это тебя касается в первую очередь. Никаких походов в магазин и в аптеку. Илья, не проспи. Я позвоню.

Когда за Печкиным захлопнулась дверь и Марья уже открыла рот для протеста, Илья перекинул строптивую женщину через плечо и немного с ней попрыгал. Высоко не получилось.

– Отпусти сейчас же, хулиган!

– Не ругайся. Тебе не идет, рыбка моя золотая.

Он бережно усадил Марью в кресло и расположился на полу, крепко сжимая ее лодыжки.

– Придется тебе слушаться меня беспрекословно. Будем ждать реакции Иллариона и сидеть тихо-тихо. Никаких телодвижений. Только по моему разрешению и по моей команде.

– Я не собака, чтобы команды выполнять, – капризничала Машка, – отцепись от меня.

– Не злись, рыбка. Лучше поцелуй меня.

– Разбежался, – надула губки Марья. И чмокнула его в макушку.

Илья закрыл глаза и расплылся в блаженной улыбке.

– Голодный? – спросила Машка.

– Очень-очень, а ты готовить умеешь?

Машка, кряхтя, встала и направилась на кухню.

– Умею, разумеется, но не люблю, – ворчала она.

Илья шел за ней по пятам.

Пока Машка рыскала в холодильнике в поисках котлет, Илья читал газету и благодушно хмыкал.

От резкого звонка в дверь Марья подпрыгнула и зажала рот руками.

– Это Илларион. Господи, помоги, – прошептала она в панике.

Илья фыркнул и успокаивающе возразил:

– Наверное, Толик вернулся, забыл что-нибудь.

– А чего же домофон молчал?

– Ну, кто-нибудь вошел и Толик с ними.

– Ладно, я открою, но сначала спрошу, кто там, – пробурчала Марья.

Она на цыпочках подкралась к входной двери и заглянула в глазок. Это был не Печкин.

Она присела на корточки и стала подавать знаки Илье.

– Иди сюда, это не Печкин, дурак ты, – шипела сквозь плотно сжатые зубы Марья и рукой манила к себе любимого.

Илья всполошился и, мгновенно оказавшись в коридоре, уставился в глазок.

Он хмыкнул и прошептал:

– Спроси, кто. Вроде ты дома одна и всего боишься, поняла?

– Я без всяких «вроде» боюсь, – огрызнулась Машка и послушно прокричала: – Кто там? – Голос ее срывался.

– Телеграмма международная, откройте и распишитесь.

– Какая телеграмма, я не жду никаких телеграмм.

– Тут отправитель господин Ле Пенье, кажется, – вежливо ответили из-за двери. – Вам знакомо это имя?

Машка молчала.

Илья изобразил динамичными бровями большой вопрос и потыкал в Машкин лоб пальцем.

– Конечно, знакомо, это президент фестиваля, – с досадой прошипела Марья. – Ты что, не помнишь, я же вас знакомила? Вспомнил? Маленький такой, толстенький, черненький.

Илья пожал плечами.

«Да мало ли с кем меня знакомили! Французы все как на подбор черненькие. Тоже мне примета! Вдобавок фамилия Ле Пенье! Не помню никакого Ле Пенье».

Илья схватил Машку за руки и свистящим шепотом стал отдавать распоряжения.

– Открой дверь и пригласи его войти, обязательно на кухню. Начнешь действовать, когда я сделаю вот так, то есть подам тебе определенный знак, кивни, если поняла. – Он продемонстрировал здоровый кулачище.

Машкины глаза блеснули. Она кивнула.

Илья бесшумно метнулся в сторону кухни, открыл дверцу встроенного шкафа и присвистнул.

Узкий стенной шкаф был забит разнообразными Машкиными вещами, которые, по ее мнению, вышли из моды, однако расстаться с ними было нелегко.

Илья выволок ворох одежды, бросил его на диван в гостиной и прикрыл дверь в комнату.

Машка округлила глаза и подбоченилась, выражая, таким образом, свое неодобрение и тревогу.

Любимый развел руками и с трудом, тихо матерясь, втиснулся в стенной шкаф.

Машка проглотила ком в горле и уставилась на кулак, появившийся из встроенного шкафа. Она перевела дух. Поднялась с коленок, набрала воздуха в легкие и прокричала:

– Одну секунду, открываю.

Звякнула цепочка, щелкнул замок, сердце заколотилось как бешеное. Сергеева распахнула дверь.

– Добрый вечер. Проходите, пожалуйста, за мной. Извините, что так долго. Я дома одна, вот и проявляю некоторую осторожность.

Высокий почтальон пробормотал нечто невразумительное и проскользнул в квартиру. На голове его восседала громадная кепка, нависающая на темные очки.

Марья боком, боясь повернуться спиной к незнакомцу, провела его на кухню и там с облегчением плюхнулась на стул.

– Давайте телеграмму.

– Ах, Мария Юрьевна, Мария Юрьевна, как же вы неаккуратны, – раздался приятный тенор, и почтальон не спеша снял кепку и очки.

Марья охнула.

Все остальное произошло молниеносно.

Илья материализовался из встроенного шкафа. Он ударил Иллариона по голове своим кулаком. Игнатьев обмяк и стал медленно-медленно падать.

Детектив подхватил обмякшее тело врага и усадил его на стул. Откуда-то из недр карманов Ильи появились наручники.

Игнатьева сковали по рукам и ногам.

Илья рассматривал здоровую кепку Иллариона.

– Где ж ты этакую красоту купил? Или украл?

Машка находилась в оцепенении и облегчения не испытывала. Ее подташнивало.

Глаза Иллариона налились ненавистью, он выругался и сплюнул.

– Ты, потише, красавец, сбавь обороты, – угрожающе произнес Илья. – Ишь, нервный какой. Сейчас будем мило беседовать. Сиди тихо, урод. – Он грубо обыскал Иллариона, вытащил мобильный телефон и углубился в его изучение.