Книга Покой и не снится, страница 24 – Марина Серова

Не знаю почему, но я даже испытала гордость оттого, что лично знакома с этим человеком.

При выходе билетерша взяла меня за руку.

— Вы Женя? — спросила она.

— Да, я.

— Зайдите, пожалуйста, за кулисы. Вас там ждут. Вот через эту дверь и направо, — доходчиво объяснила она и сразу куда-то исчезла.

Я прошла по указанному направлению и вскоре очутилась рядом с актерскими гримерками. У одной из дверей стоял Константин, все еще в костюме Подсекальникова, и улыбался мне.

— Здравствуйте, — я подошла к нему. — Это вы просили меня зайти?

— Я, — гордо сообщил он. — Я видел вас со сцены. Очень счастлив, что вы пришли. Огромное спасибо.

— Вам спасибо, — был мой ответ. — Я получила огромное удовольствие. Особенно от вашей игры.

— Бросьте, — отмахнулся он. — Обычная рутинная работа.

— Вы скромничаете.

— Нет. Нисколько. Скажу вам по секрету, я сегодня остался недоволен собой.

— Вот как?

— Да, хотя очень старался. Для вас, — он нагнулся и запечатлел поцелуй на тыльной стороне моей руки.

— Мне очень приятно.

— Знаете, зачем я хотел, чтобы вы зашли?

— Нет.

— Я боялся упустить вас.

— В каком смысле? — я притворялась, что не поняла его, хотя прекрасно догадывалась, о чем он.

— Мне хотелось поужинать с вами.

— Но я не могу, — я врала. Мне почему-то тоже этого хотелось. — Меня ждет дядя.

— С Саней я решу все вопросы, — сказал Жемчужный. — Тем более что мы не задержимся долго, а потом я провожу вас домой. Соглашайтесь же. Не откажите бедному актеру в столь скромной просьбе.

Я и впрямь не могла ему отказать.

— Хорошо. Давайте поужинаем, — я улыбнулась.

— Тогда подождите меня здесь, — попросил он. — Я лишь переоденусь.

— Недолго, — пококетничала я.

— Ну что вы, Женечка. Я мигом.

И он скрылся в гримерке. Я подошла к двери. На ней красовалась табличка с надписью: «Константин Эдуардович Жемчужный. Прошу любить и жаловать». Еще один оригинал.

В ожидании Жемчужного я прошлась по коридору вдоль других гримерок. Среди актеров также царила радостная атмосфера удачного спектакля. В основном на все лады обсуждалась проблема, как и где отметить премьеру. Случайно я услышала, что администрация театра устраивает сегодня по этому поводу банкет.

— Я готов, — раздалось за моей спиной.

На Жемчужном были обыденные серые джинсы и вязаный свитер.

— А разве вы не останетесь на банкет в театре? — спросила я его.

— Да что там делать? — усмехнулся он. — Скукотища. Вы никогда не бывали на подобных банкетах?

— Нет, — призналась я.

— Ваше счастье. Актеры напиваются практически до бесчувственного состояния. Мэтры сцены в промежутках между каждой рюмкой пускаются в воспоминания о ролях молодости, со всеми вытекающими обсуждениями достоинств и недостатков. А наиболее занудные начинают критиковать рядом сидящего.

— В глаза? — поинтересовалась я.

— А то как же. Конечно.

— Кошмар.

— Вот и я о том же.

— А что вы мне хотите предложить? — вопросительно взглянула на него.

— Ужин в ресторане, — сообщил Константин.

— Даже так? — удивилась я. — Простите за нескромный вопрос, но не скажете ли, сколько зарабатывает рядовой актер?

Жемчужный рассмеялся.

— Убили наповал. Да, признаюсь, зарплата у нас мизерная. Но сегодня в честь премьеры всем выдали премию.

— Не хотите же вы спустить ее всю в ресторане?

— Хочу, — открыто огорошил он меня. — Разве вы забыли, что я сказал вам вчера?

— А что вы сказали?

— Если я встречу идеал своей мечты, коим, как позже я добавил, являетесь вы, то готов положить к ногам этой женщины все.

— Право, я этого не стою. — От столь пылкой речи смутилась даже я, повидавшая многое на своем веку.

— Нет, стоите! — Жемчужный был неумолим. — И не спорьте со мною, Женечка. Если бы вы этого не стоили, я бы остался на скучном банкете.

— И какой же ресторан мы выберем?

— «Седьмое чудо света»!

— О! Это очень дорогой ресторан.

— Думаете, я вчера родился?

— Нет.

— Тогда вперед, — он взял меня под локоть, и мы направились к выходу.

— Кастет! — раздалось сзади.

Мы с Жемчужным обернулись одновременно. В проходе между двумя гримерками стоял длинный парень в брюках и с голым торсом. Я узнала его. Он исполнял одну из ролей в спектакле. Только там он выглядел интеллигентным человеком, а здесь передо мной стоял здорово подвыпивший разгильдяй.

— Что? — спросил у него Константин.

— Ты куда лыжи-то навострил?

— А твое какое дело? — с ним Жемчужный не миндальничал и выглядеть джентльменом не старался.

— Так банкет же. Забыл?

— Я не останусь, — сообщил голотелому мой спутник.

— Да ты че, Кастет? Сдурел? Это ж халява!

— Подбирай выражения, Игорь, — осадил его Костя. — Ты что, не видишь, что я с дамой?

— Ну извини, — пьяный актер развел руками, а Жемчужный, снова взяв меня под локоть, сказал вполголоса: — Не обращайте внимания, Женечка. Пойдемте.

Мы пошли к двери, а голотелый все продолжал что-то бормотать нам вслед.

— Вот они — актеры, — многозначительно изрек Константин. — Совершенно беспардонный народ. Кстати, я так и не спросил вас, — переключился он на другую тему. — А как вам сама драматургия сегодняшнего спектакля?

— Сильная вещь, — вынуждена была согласиться я.

— Сильная — это слабо сказано, — подытожил Жемчужный. — На мой взгляд, Эрдман — лучший драматург всех времен и народов. Гений.

Константин говорил о нем с такой гордостью, как будто в том была и его личная заслуга.

Ресторан «Седьмое чудо света» располагался не так уж и далеко от театра, и мы добрались до него за считанные минуты. Всю дорогу почти говорил только Жемчужный, а я больше слушала, время от времени вставляя свои оценки услышанного и подбрасывая вопросы. Говорил он много и обо всем сразу. Говорил об искусстве, о драматургии, о себе лично и о человечестве в целом.

Я поймала себя на мысли, что он вовсе не утомляет меня. Слушать Константина было интересно. Я чувствовала, что это не тот человек, с которым можно связать судьбу, будущее, с кем можно растить детей, но он мне нравился.