Книга Ричард Длинные Руки - император, страница 26 – Гай Юлий Орловский

Он исчез, а буквально через минуту вернулся в сопровождении Карла-Антона, что все в том же плаще-халате и шляпе с широкими полями, знаками различия сословия магов, чародеев, алхимиков и зарождающегося класса разночинцев.

Он торопливо поклонился.

— Ваше величество?

— Быстро, — определил я. — Магия?

— Интуиция, — ответил он. — Показалось, понадоблюсь. Потому отирался поблизости шатра вашего величества. Кстати, он поставлен со вкусом.

— Спасибо, — поблагодарил я. — А когда этот малый выскочил, вы сразу крикнули ему: «Я здесь»?

Он произнес без улыбки:

— Вы дивно проницательны.

— Это вы проницательны, — ответил я устало, — а я просто дурак… Садитесь, Карл-Антон, вино в кувшине. Наливайте сами, мы в полевом лагере, что значит, церемонии оставлены в столицах и дворцах.

Он присел на краешек лавки с опаской, все-таки существо неблагородного происхождения да еще и презираемого занятия, недостойно даже простолюдина.

— Уже знаете? — поинтересовался я.

Он ответил уклончиво:

— Новости расходятся быстро.

— Даже слишком, — согласился я. — Плохие летят на крыльях, хорошие ползут черепахами. Что-то со своей стороны делаете?

— Ваше величество, — ответил он с почтением, — мы все над этим ломаем головы.

— Идеи есть?

Он криво улыбнулся.

— Даже слишком.

— Слишком, — сказал я, — это хорошо. Отбирайте самые дикие, правильная прячется среди них.

Он проговорил просительно:

— Какие-нибудь подбросите?

— У меня совсем дикие, — предупредил я. — У вас либо голова кругом пойдет, либо уши завянут.

— Ваше величество?

— Вам сказать могу, — сообщил я, — вы все равно вроде бы не человек, а так, чернокнижник… Для кого-то это, знаете ли, а для другого это… но таких пока мало. В общем, на Маркусе прибыли не демоны и не потусторонние какие-то силы. Для народа — это демоны, а для вас вполне реальные существа из плоти и крови.

Он спросил осторожно:

— А почему так? Для народа одно, а для нас…

Я посмотрел на него зверем.

— А разве не везде так? Демонами можно объяснить все! А народу что, нужны сложности? Народ — это наша кормовая база, из которой удается выдергивать иногда тех, кому сложности весьма, как вот и нам…

Для вас, Карл-Антон, это не демоны, а такие же, как и мы, из плоти и крови. Только зародились под другим солнцем. Думаю, там гравитация… как-нибудь попозже, там побольше, потому здесь они сильнее и двигаются быстрее. И хотя это, предупреждаю, пока только предположение, но твердо и почти как бы уверенно базируется на. И потому с ними бороться можно, хотя и сложно. Магию пробуйте всю и всякую! Кто знает, к чему иммунны, а что по ним бьет, как тапок по тараканам.

Голос мой прозвучал в конце соответственно, Карл-Антон поклонился и поспешно вышел.

Теперь можно не скрываться, я в отчаянии обхватил ладонями голову, стараясь не растерять жужжащие в черепе мысли, никто не видит, кроме Господа, а перед ним не стыдно, он как добрые родители, что все понимают и все прощают… хотя нет, родители всегда что-то да требуют, а вот дед только утешает и защищает, хорошо помню, как вбегал, зареванный, в его огромные теплые и такие ласковые руки, прижимался к нему в судорожном и таком горько-безнадежном плаче…

За стенкой приглушенные голоса звучат встревоженные, а я просто не могу не прислушиваться.

Встревоженность у них другого толка, поражение не переносят, а что погибнут они, все люди на свете и вообще весь мир — да это пустяки, Господь знает, что делает…

Болото, хоть и почти исчезнувшее, дает о себе знать гнилыми водами, что злобно ждут своего часа под толстым ковром, потому здесь нет деревьев, а кустарник слабый и болезненный, зато утреннему солнцу не нужно пробиваться через плотный многослойный заслон из веток и листьев.

Но до утра еще пара часов, я не находил себе места, не заметил, как очутился снаружи, в висках стучит кровь так, будто и не кровь, а с натугой работают стальные поршни, перекачивая вязкую нефть.

Телохранители быстро отодвинулись, поглядывая зорко по сторонам, а рыцари и лорды, оказавшиеся в пределах видимости, заспешили ко мне, так положено.

Я скривился, но про себя, а на лице создал благожелательную улыбку уверенного во всем сюзерена, ситуация под контролем, прибытие Маркуса — неприятность, но справимся, а как же иначе.

Альбрехт остался с его рыцарями у костра, знает, мне знаки внимания до одного места. Это слабым и неуверенным в себе королям нужна мощная свита, что одним своим видом молча кричит всем: смотрите, вот идет могучий и знатный король!

Вдали замелькал между деревьями всадник на сухом гнедом коне. Норберт тут как тут, вырос на его пути, как мощная сосна. Конник быстро сообщил ему что-то, развернулся и унесся.

Норберт поймал меня взглядом.

— Ваше величество, — произнес он церемонно, мы на людях, — к вам гости.

— Надеюсь, — сказал я, — хоть они обрадуют.

Он ответил со сдержанной улыбкой:

— Это вряд ли. Но им обрадуетесь точно.

Через несколько минут в сопровождении того же разведчика вдали показался конный отряд. Большинство коней в болотной грязи по колено, а кое-кто и по брюхо, но двигаются бодро, собранные, вооружение прекрасное, хотя никого в стальных доспехах, все в коже, рыцарских копий не видно, как и баннеров, по которым можно бы понять, кто они, откуда и чьи.

Подошел лорд Кенговейн, лицо настороженное, рука потянулась к мечу.

Я сказал недовольно:

— Сэр Бриан, сейчас все люди — союзники.

— Если бы так, — горько ответил он. — А то уже тонут, но стараются утопить противника чуть раньше.

— Люди, — ответил я, — мы такие вот замечательные… Господь велел плодиться и размножаться! Вот мы и…

Всадники приближаются весело, а их предводитель послал коня в галоп. Мы наблюдали, как легко и грациозно соскочил шагах в пяти от нас, высокий, гибкий и стройный.

Сердце мое стукнуло радостнее, тот пошел к нам быстрыми шагами, улыбаясь сдержанно красиво очерченным ртом с полными губами пунцового цвета.

Я сказал счастливо:

— Боудеррия… Первый луч света в этот несчастный день!

Сэр Кенговейн рассматривал ее с удивлением, что и понятно, а она приблизилась и отвесила почтительно-ироничный поклон.

— Ваше величество…

— Боудеррия, — повторил я, — в опасное время ты прибыла, но как же я рад тебя видеть! Сам не думал, что так встрепенусь. Что-то есть в тебе такое… Ты сама как думаешь?