Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - император»
|
Он посмотрел на меня с вопросом. — Что умеет есть? — Есть умеют и беззубые, — сказал я покровительственно. — Амебы тоже едят. Ну, то такие чудовища… Эти же, как и мы, — всеядные. Зато язык, как у жабы… Смотрите, какой длинный и гибкий! Куда нашему, хотя, вы не поверите, самая сильная мышца в наших телах именно язык… Но они развили до такой степени, что им могут ловить пролетающих мух… Он поморщился. — Ваше величество, зачем им мухи? — Не знаю, — ответил я, подумал, сказал уже с пафосом, — но вправе ли мы судить чужие культуры? Культура вообще-то не может быть чужой. Мы должны принимать и не наши ценности, потому что все ценности вообще-то наши, мародеры это хорошо усвоили. — Ваше величество, — сказал он, — только не мухи! — Ладно, — согласился я, — не все из чужой культуры нужно брать автоматически, восточные гороскопы только дураки берут. Хотя, судя по гороскопам, дураки у нас почти все, один я в белом. — Почему эти чужаки дерутся голыми руками? — Наука об этом умалчивает, — ответил я авторитетно. — По крайней мере, в моем королевском обличии. Но вы тоже наука, сэр Карл-Антон, хоть пока и зачаточная, так что копайте, копайте!.. Альбрехт смотрел на меня неотрывно. — Ваше величество… — Да, граф? — Если мы не нужны больше… — Я тоже с вами, — сказал я, — а вы, Карл-Антон продолжайте. И вы, как вас… Второй маг вздрогнул, сказал с торопливым поклоном: — Зейс, ваше величество! — Работайте, Зейс, — сказал я, — и слава вас найдет. — Догонит и вдарит, — добавил Альбрехт, выходя вслед за мной из барака. — Ваше величество, это ваши слова! — Не пугайте людей, — буркнул я. — Ученые вообще люди нервные и мнительные. Идите вздремните, граф, у нас была трудная ночь, а следующая будет, обрадую несказанно, еще веселее. День и ночь у нас не то чтобы совсем уж поменялись местами, но заметно сдвинулись. Мы поспали остаток ночи и утро, ближе к полудню повыползали под яркое солнце, что уже в самом зените. Сэр Альбрехт, одетый и в блестящей кирасе, беседует с Тамплиером и Сигизмундом, оба паладина в доспехах, осталось только забрала опустить. Подошел, позевывая и потягиваясь, сэр Рокгаллер. — Мне снилась жена, — сказал он мечтательно. Я подошел к ним, тоже зевнул, это заразительно, ответил рассеянно: — В самом деле? И мне. Он посмотрел на меня с подозрением. — Что? Я сказал поспешно: — Нет-нет, не ваша, сэр Рокгаллер! Альбрехт оживился, поинтересовался с подъемом: — А чья? Я вскинул руки в примиряющем жесте. — Вам что, трудно поверить, что я могу быть женатым? Они переглянулись, сэр Рокгаллер сказал с достоинством: — Если честно, то не трудно, а очень трудно. — Мне пока тоже, — признался я. — Но я верный христианин, готов блюсти и всячески исполнять заветы Господа до конца: плодиться и размножаться! Размножаться я уже активно и довольно успешно начал, а вот плодиться тоже вроде бы пора. Как иногда временами почему-то как-то мерещится. Тамплиер сказал обвиняющим тоном: — Это вы плодиться начали, ваше величество, а размножаться можно только в кругу жен. — Вы что-то путаете, — сказал Рокгаллер мягко, — его величество как раз сказали верно, хотя, думаю, просто угадали. Размножаются вне брака, а плодятся внутри семьи. Господь все учел. Сигизмунд посмотрел на всех невинными глазами ребенка. — Но это как бы, — пробормотал он, — нехорошо. Как говорит отец Дитрих, безнравственно? На него посмотрели с любовью и сочувствием, но и с некоторым презрительным превосходством, как все мы смотрим на чистых и честных людей. — Нравственно, — сказал Альбрехт безапелляционно, — безнравственно, это рамки, которые очерчивает церковь. А Господь поставил общую задачу! Нужно наплодиться и наразмножаться так, чтобы заселить всю-всю землю, включая горы и пустыни. И тогда будет выполнена некая часть Великого Плана. Сигизмунд спросил наивно: — Какого плана? Никто не ответил, только сэр Рокгаллер надулся, как петух перед зазывным кличем. — А кто вы, сэр, чтобы задавать такие вопросы Господу? Сигизмунд смешался, отступил на шаг, сэр Рокгаллер смотрит так, словно он и есть сам Господь или хотя бы Метатрон. А я посматривал на Альбрехта с уважением, все-таки умен, очень умен, а когда я увидел его в первый раз после того сражения, он показался просто хвастливым рубакой, а еще любителем выпить и побуянить, а поди ты, какие мудрые мысли рождаются в таких головах! Или просто залетают сослепу, а потом долго мечутся в поисках выхода… Нет, Альбрехт в самом деле умен, гении рождаются в глуши, а в столицах лишь получают огранку. С восточной части лагеря двое поджарых воинов в одежде разведчиков почти несут в нашу сторону человека в крестьянской одежде. Один крикнул издали: — Ваше величество? Я сделал шаг им навстречу. — Что стряслось? Разведчики поставили крестьянина на ноги, тот все еще отсапывается, словно бежал к нам от самого Большого Хребта. — Новости, — ответил разведчик коротко и ткнул крестьянина в спину. — Вроде бы хорошие… Рассказывай. Крестьянин упал от толчка на колени и, оставаясь в таком положении, вскинул голову, сложив руки молитвенно у груди. — Ваше величество, — заговорил он, захлебываясь словами, — не поверите, но чужаки отыскали нас быстро и только начали сгонять в кучу, как откуда ни возьмись… эльфы! Он смотрел на меня выпученными глазами, ожидая какой-то неведомой реакции, но я сказал в нетерпении: — Ну-ну, дальше. Появились эльфы… Он заговорил еще быстрее, сильно разочарованный моей толстокожестью: — Мы сперва даже не поняли, кто стреляет так быстро и точно! Чужаков враз утыкало стрелами, будто они подушечки с иголками!.. Одни забегали, бросились искать этих нападавших, другие остались сторожить нас… — Дальше! — Первые не вернулись, тогда и эти ринулись по их следам. — Понятно, — сказал я. — А вы тем временем разбежались все? Он кивнул. — Наверное, все. Я тащил младших брата и сестричку, отец подгонял племянников, кричал на мать, чтобы не отставали. Думаю, если не все убежали, то почти все. Я вздохнул с облегчением. |