Онлайн книга «Комендантский час»
|
Не знаю, кому как, а мне почему-то кажется, что потерять разум намного страшнее, чем умереть. И очень может быть, что Вася думает примерно так же. Но тогда почему он готов рискнуть своим… А, не важно. Сегодня обойдемся без героизма. — Ну-ка, брэк! Разошлись по углам! Взгляды в мою сторону они не обратили: пришлось выходить на линию огня. — Никто ничего испытывать и проверять не будет. Ясно? — Он у тебя страшный… — протянула девчонка. — Ты даже не представляешь, насколько, — вздохнул Вася. — Если я страшный, то слушайтесь! — Да я и не против. Ни слышать, ни слушать. Хоть какое-то развлечение. — А что, людей отправлять на тот свет скучно было? — Хоть одного покойничка покажи сначала, а уж потом говори! Опять они за свое… Два петуха на дворе. В битве за курятник. Вернее, петух и курица, но тут, пожалуй, никакой половой дискриминацией и не пахнет. — Сейчас. Вы. Оба. Замолкнете. И умерите свой милитаристский пыл. Мы здесь все собрались не драться, а догова… Вася мотнул головой: — С ней невозможно договориться. Ни о чем. Поверь. С любым из ее племени. — А ты пробовал? — оскалилась девчонка. — Или… Скольких моих сестер ты вообще видел? — Живыми? Ого. Оказывается, талант все портить — не моя исключительная прерогатива. У Васи он тоже имеется: от последнего вопроса-уточнения худышка вскочила на ноги и грозно растопырила пальцы, как будто собиралась ими кое-кого выпотрошить. Видимо, как тех крыс, останки которых сейчас тихо пованивали вокруг. — Так смотри и запоминай! Это последнее, что ты увидишь! Сейчас что-то случится. Нехорошее. Очень. Для них обоих. Девчонке я не помеха. Васе? Скорее всего тоже: метать клинки ведь можно не только по прямой. Но если он не попадет в цель, это значит, что заканчивать дело придется… Ага. Мне. А вот фигушки! — Ты обещала. — Но он… — Ты обещала мне, помнишь? — И ты тоже. Ну да. Пряничный домик. То есть дом с конфетами. — Тебе никто ничего не сделает. Не бойся. До нее было всего несколько шагов. И те, которые пришлись на пространство внутри заминированного периметра, девчонка сделала сама. А потом прильнула ко мне, но не обхватывая за пояс, а наоборот, переплетя руки на собственной груди и то ли зябко, то ли виновато ссутулившись. Постояла немного, уткнувшись лбом мне в подмышку, и довольно буркнула: — Ты теплый. Наверное, даже горячий. По крайней мере, тянет раздеться. В смысле, скинуть к черту хотя бы несколько слоев одежды. — Не поддавайся ей, Лерыч. Она куда опаснее, чем кажется с виду. Девчонка подняла голову, хмуро и с чем-то вроде презрения цедя сквозь зубы: — Чья бы корова мычала, имперский с… Но не договорила. Осеклась, наткнувшись взглядом на угрожающе выставленный указательный палец. — Еще одно лишнее слово, и ты останешься здесь навсегда. — Да поняла уже, не тряси воздух. Кажется, девчонка показала Васе язык. Впрочем, могу и ошибаться: четко я видел только ее макушку. — Ты можешь убрать… Разминировать, в смысле? — Я? Нет. Печалька. Мне почему-то думалось, что мой лохматый друг способен на все на свете. Но раз уж так, придется искать другой… — Это можно сделать только изнутри. — Но ты знаешь как? Он пожал плечами: — Знаю принцип. — Так объясни! — На пальцах будет трудновато. Нужно действовать по схеме, а пока поле не работает… Ясно. Ничего-то вы не можете без вашей светомузыки в воздухе. — А нарисовать сможешь? — Я, конечно, не Микеланджело… — Главное, чтобы не Малевич. Тащи сюда что-нибудь подходящее и принимайся за работу! — А что будешь делать ты? — Ждать. Как всегда. Больше-то я ведь ни на что не способен. В ответном взгляде Васи можно было прочитать все, кроме согласия с моими словами. Нет, не с приказом обзавестись этюдником. С последним откровением. — И все-таки, я бы попросил тебя, на всякий случай, выйти из… — Если он выйдет, никто не войдет, — отрезала девчонка. Конечно, следовало бы ее допросить. Кто, откуда, зачем. И главное, с кем. Но это если действовать по-умному. А если по-простому… Меня остановил вовсе не тот факт, что девчонка скорее всего отказалась бы от разговора по душам, пока мы ей не поможем. Нет, мне хотелось поскорее закончить всю эту бодягу и насладиться серой тишиной коридора, куда манило со страшной силой, и чем дальше, тем настойчивее. Странно, что Вася не стал спорить. Только посмотрел на меня внимательно, что-то у себя в лохматой голове прикинул и умчался прочь. Мне б такую резвость! И в лучшие времена я особой прытью не страдал, а сейчас почему-то совсем замедлился. Апатия нахлынула. Полная. Правда, не депрессивная, как бывало когда-то, а умиротворенная. Но рук все равно не поднять. Даже пальцы на рукояти не разжать. — Можно, я еще? — Чего? — Погреюсь? — А здесь холодно? Я-то не чувствую ничего похожего. Кажется, будто тело плавится, и только кожа мешает ему растечься во все стороны. — Мне — да. — Ну как скажешь. Я сяду, ладно? Потому что в ногах правды нет. Тем более, когда они такие ватные. — Все, можешь греться. Она словно и в самом деле ждала разрешения: прижалась к моему боку только теперь. — Только не колись сильно! — Чем? — Костями. Ты всегда такая тощая? Девчонка задумалась, потирая виском мое плечо: — Не знаю. А это важно? — А мама твоя тоже была… худая? — Не трогай маму. Плохая, хорошая — все равно другой нет. — Да я не в этом смысле. Ну почему так получается? Когда надо найти взаимопонимание по вопросам жизни и смерти, все само собой выходит. А чуть только попытаешься наладить отношения, нормальные и человеческие, начинается абзац. Полный. — Не обращай внимания, ладно? Я вечно путаю слова. — Потому что думаешь о чем-то своем. Вот как сейчас. Да я вообще не думаю. Если не считать заманчивых мыслей о коридоре. |