Книга Женская собственность, страница 37 – Валентин Черных

— Тот мальчик был черный и кудрявый, тетя Таня понесла его от армянина. Этот почти ариец. Тебе с ним хорошо?

— Да.

— А спать с ним хорошо?

— Очень.

Потом он многое прощал Татьяне за эти слова.

— Чего он хочет в жизни? — спрашивала Светлана.

— Работать в министерстве сельского хозяйства.

— Он что, дебил?

— Твой Питер торгует маргарином и счастлив. А мой хочет работать в министерстве. Может быть, он хочет быть министром.

— Ты ему объяснила, что министр — это очень временная должность и очень зависимая? Кстати, когда у вас свадьба?

— Мы зарегистрировали брак, но я вряд ли буду устраивать свадьбу. У меня очень туго с деньгами.

— Я тебе займу.

— Я тебе и так должна.

— Отдашь, когда будут. Я же с тебя проценты не беру. А у него деньги есть?

— Я не спрашивала. Но вряд ли.

— Он насколько моложе тебя?

— На двенадцать лет.

— Это много.

— Твой Питер старше тебя на двадцать лет. Это много или мало?

— Не задирайся, я же любя.

— Я тоже любя.

Когда они возвращались домой, он спросил Татьяну:

— Как будем устраивать свадьбу? На сколько персон?

— Ни насколько.

— Ты не хочешь афишировать свое замужество?

— Не могу. Дорого. Я не платила за квартиру три месяца. Извини за банальные подробности, но я в институте получаю только сто восемьдесят, это все мои доходы, и еще тридцать рублей алиментов.

Никогда не говори сразу, подумай, взвесь все, учил его отец. И он промолчал.

Татьяне звонили каждый вечер. Не очень близким подругам она отвечала неопределенно.

— Да, возможно, выйду. О свадьбе сообщу дополнительно.

Для более близких ответов было несколько.

— Позову на свадьбу, если не сбежит до этого времени.

Или:

— Какая свадьба! Я каждый месяц занимаю деньги до зарплаты.

Или:

— У меня уже была одна свадьба. Хватит.

Или:

— Послушай, иди в жопу! У тебя других забот нет, чтобы думать о моей свадьбе?

После таких разговоров у нее портилось настроение. Она уже дважды отказывалась пойти на девичники, зная, что ее будут расспрашивать о нем. И он решился и спросил ее однажды утром:

— Сколько помещается в комнате людей?

— В каком смысле?

— В прямом. Когда ты, например, устраиваешь дни рождения?

— Человек двадцать.

— Значит, тридцать. Ты в тридцать гостей сможешь уложиться?

— Родственников шесть, нас трое. Сколько будет твоих?

— Нисколько.

— Почему?

— Если ты меня выгонишь, мне придется вернуться, и я не хотел бы, чтобы все узнали о моем поражении.

— Неужели ты об этом думаешь?

— Конечно. Ты можешь сказать: пошел вон! И я пойду. В твоем доме я бесправный.

— А когда кончается ощущение бесправия у таких закомплексованных идиотов, как ты?

— Когда построю свой дом.

— Объясни, что это такое?

Он уже понял, что сказал лишнее. Он еще не знал выхода из этой ситуации: как построить квартиру, чтобы ее ни с кем не делить. Юрист ему объяснил, что все нажитое совместно имущество делится пополам с женою. Татьяна будет иметь право на половину его будущей квартиры, а он в ее квартире абсолютно бесправный первые пять лет. Для иногородних, которые женились на москвичках, был установлен пятилетний испытательный срок. В течение пяти лет женщина могла доказать, что брак был заключен в корыстных целях, для получения жилплощади. Тогда брак считается фиктивным и аннулируется. А он хотел, чтобы у него был свой дом и чтобы он мог ввести в него женщину, а не женщина его. И если у них не сложится жизнь, он может сказать ей:

— Уходи!

А не она ему:

— Пошел вон!

— Я хочу построить большую и хорошую квартиру, — сказал он.

— Я тоже хочу, — ответила Татьяна.

— Значит, наши желания совпадают. А пока займемся приготовлениями к свадьбе. Все-таки я женюсь в первый раз.

Он не хотел продолжать разговор о квартире.

Директор совхоза, узнав, что он работает в министерстве сельского хозяйства, распорядился, чтобы забили подсвинка и продали ему мясо по себестоимости, получилось раз в пять дешевле. Из совхоза он привез два десятка забитых кур, сотню яиц. Из подвала своего еще коттеджа достал ведро огурцов, ведро квашеной капусты, моченой брусники, мешок картошки, банки со смородиновым и малиновым вареньем.

В это время развернулась уже антиалкогольная кампания, водку отпускали по талонам, а когда выбрасывали в свободную продажу, у винных магазинов скапливались очереди в несколько сот человек. Директор совхоза достал талоны в райисполкоме, сам поехал с ним на местный ликероводочный завод, и ему в машину погрузили три ящика водки, не обычной, а отборной, многократно очищенной, которая предназначалась для руководства области, гостей и подарков нужным людям в Москве. Литровые подарочные бутылки ценились особенно.

Татьяна с Ольгой и Марусей нажарили бифштексы, кур, наделали салатов и морсов.

Свадьба удалась. Веселились до глубокой ночи. Потом они рассматривали подарки: от сковородок до особых, лазером заточенных хозяйственных ножей.

Так началась его новая московская жизнь. Пока получалось все, как он планировал. Не сразу, но перебрался в Москву. Начал работать в министерстве сельского хозяйства, просчитав свою карьеру на несколько лет вперед. Года три у него уйдет, чтобы стать хотя бы заместителем начальника управления, потом с этой должности может уйти на учебу в высшую партийную школу, а если повезет, то и в академию общественных наук. Тогда, через три года, после защиты диссертации, он вернется в министерство, перепрыгнув, как минимум, две должности, построив к этому времени кооперативную квартиру. Он узнал стоимость кооперативных квартир в разных районах Москвы. При внесении сразу полной стоимости он мог получить квартиру в течение месяца, но у него пока не было денег на полный взнос. Он потратился на свадьбу, и за те два месяца, пока он не работал, тоже ушло довольно много денег. Его министерской зарплаты хватало только на еду и бензин для машины. Произведя подсчеты, он понял, что без дополнительного заработка не скоро скопит на полный взнос в кооператив и будет, как большинство министерских мужчин, получать от жен по пять рублей на обед и сигареты. В министерстве он подрабатывать не мог, но после семи часов вечера у него оставалось еще, как минимум, четыре часа безделья, за своим столом в управлении он физически не уставал. В это вечернее время в деревне обычно делается вся работа по дому и огороду. Огорода не было, а в доме за месяц он вбил все гвозди, починил все, что можно починить.