Онлайн книга «Ключ власти»
|
— Полтора маньчи. Пять? Ты корыстный торгаш, Бахла тебя покарает. Ты переродишься бесхвостой крысой… Полтора маньчи и бакат. Взятые на прогулку унции Эри рассыпались в руках менялы на целую кучу монет, овальных и дырявых. Казалось, денег стало больше, но уходили они как вода. Касабури следил по сторонам, опасаясь в незнакомой тесной обстановке всех. Его — с серьгами, гривой, подводкой глаз и кинжалом — заметно побаивались, но «белый веец» в торг не встревал, встречных не задевал — гушиты обтекали его, как плавучий хлам — крепкую сваю, и струились дальше. — Превосходные штаны. — Эрита сдерживалась, чтобы не пуститься в новые траты, но экзотические товары манили к прилавкам, подстрекали потрогать, мысленно примерить. — Покажи вон те. — Нет, нет, для госпожа офицерка их не надо! Это для… — Гере Гириц, что он сказал? — Их носят храмовые танцовщицы. Можно купить, но выходить них на улицу — нет. Храмовые… особые женщины, у них странные обязанности. Лисси в уме сочиняла наброски для путевого дневника. Если заниматься этнографией, то смолоду, тогда успеешь собрать больше впечатлений. А как назвать свою первую книгу? Скажем, «Записки графини-путешественницы». Или «Очерки о стране Гуш»? То и дело приходилось обращаться к Котте. Конный артиллерист терпеливо разъяснял, что к чему. «Здесь идёт большая торговля. Продают всё, даже вынутые из досок ржавые гвозди, рыбьи и собачьи кости, копчёных крыс и настойку из вшей на аптечном спирте. Гушиты живут очень бедно, столица их выглядит грязной. У воды и около съестных лавок дурно пахнет. Помои выливают в реку. Я видела: под мостом купались голые дети, а по воде плыла мёртвая собака. К иностранцам здесь относятся с подозрением и отвращением, считая их нечистыми для Бахлы, но ведут себя мирно. Вера баханов учит, что всё дурное только снится и когда-нибудь рассеется, в том числе иноземцы. Но и всё хорошее может оказаться наваждением. В Панаке три церкви Грома: в Пришлом Селище, в квартале оптовых купцов и в колонии прокажённых. Когда случается мор, наводнение, землетрясение или дороговизна, баханы нападают на третью церковь и громят её, а прокажённых убивают. При этом бывают ужасные зверства. Если гонец колонии успеет вовремя добежать до Селища, наши солдаты выступают на защиту с картечницей. Гушиты называют пулемёт „голос царя-дракона“». — Зеркало, нам необходимо зеркало, — твердила принцесса. — На борту «Быка» нельзя нормально причесаться. — Ан Эрита, зеркала Гуша — металлические, — вежливо предупредил Котта. — Перед отлётом всё придётся взвешивать. Фунт перегрузки требует лишнего гелия… — Ах, господи! неужели мы много накупим? Самую малость. — Да, пустяки! — поддержал её другой артиллерист из отряда Карамо, взваливая на плечо зонтичного слуги вторую суму с покупками, как вьюк на осла. Эри оглянулась в сторону Селища — там, над тростниковыми крышами, виднелась серебристая сигара дирижабля. — Вот на каком экипаже надо ездить по магазинам… О, милые шарфики! или что это, пояски? Гере Гириц, как их носят? — Глубоко под платьем. — Меднолицый дицер постарался ответить как можно равнодушней. Объяснять он не стал. Всё-таки молодые барышни, приличия и всё такое. Дар правителей — не только умение властвовать, но и проницательность. Поняв, что Котта благовидно уклонился от подробностей, Эри перешла на язык жестов. Торговка уловила суть вопроса и показала на себе руками — вот так обвязываться и вот так. — По жаре гораздо лучше панталон, — шёпотом поделилась принцесса с Лисеной. Та смутилась, покосившись на мужчин — вдруг слышат?.. «Испарения болот, дурные нравы — действительно, влияет! Перенеслись через море — и сами меняемся…» «Весь женский пол в Туше носит штаны, от простых чёрных до шёлковых алых с золотой вышивкой, с затяжкой на талии или на бёдрах. Шальвары с прорезями и завязками на щиколотках полагаются тем, кто ведёт нескромную жизнь; также они носят очень короткие жилеты со шнуровкой, открывающие спину и живот, и ходят босыми. Их называют „девы-сновидения“. Храмовые танцовщицы стоят рангом выше, они бывают на торжествах у богатых людей, даже во дворце. Те, кто состоят в неволе, носят кольцо в мякоти носа между ноздрями. Среди гушиток в ходу набедренные повязки. Если в них танцуют, их украшают вышивкой, бисером и кистями». — Я куплю для тебя, Лары и Хайты. — Заметив, что Лис неловко, принцесса решила смягчить это щедростью. — Вечером примерим. Графинька допрашивала Котту: — Как тут развлекается простой народ? Петушиные бои, игра в кости — а, например, поют ли они хором? — Скорее, воют, ан. Во время бедствий. — Есть ли здесь театры? — У царя. — М-м-м… а библиотеки? — У царя. — Чем же вейцы занимаются в часы досуга? Артиллерист задумался. Как бы пристойно высказаться, чтобы не оскорбить слух девицы? — Курят маковую смолу. И «листву пророка» от пустосвятов. — Нет, это дурные привычки. А занятия? — Плодовитость. — Вы говорите о них, словно о кроликах. — А вы посмотрите, сколько их. — Значит, всем хватает пищи! У них богатая земля. Я читала, что вулканические почвы… — Дело в другом, ан. Они совсем неприхотливы. Едят всё, что растёт или шевелится. Даже червей и тараканов. Кое-как совладав с тошнотой, Лисси поискала глазами, о чём бы ещё спросить. Главное, чтобы не про червей. — Те фигуры человечков на карнизе — они продаются? Вырезанные из дощечек фигуры болтались на бечёвках, свисавших с края навеса перед входом в дом. — Нет. — Я бы купила. У них такие странные лица… — Это детские души. Они хранят дом от воров и порчи. — Ду… — запнулась Лисси. — Души? — Дети, которые умерли в доме. Гушиты считают — они превращаются в демонов и стерегут жилище. Приносят удачу в торговле… Самый сильный демон-страж — сын, удавившийся для блага семьи. — Четыре… пять… — шевеля губами, Лис в ужасе считала фигурки. — Боже, несчастные родители… — Они считают себя счастливыми — столько духов-защитников… Не печальтесь о них, они родили новых. Гушиты на диво многодетны. — Но… дети! — Здесь всё идёт в дело и на пользу, даже смерть. Наконец, Котта привёл их к площадке, где в окружении шумной толпы выступала компания, похожая на акробатов — тощий старец со свитком в руках что-то напевно выкрикивал, двое мальчишек играли на костяных флейтах, а посредине на циновке танцевала девочка в чёрных шальварах и куцем жилете. |