Книга Черный театр лилипутов, страница 12 – Евгений Коротких

На столе у Женька дымился ароматный чай и рядом дышал разрезанный вдоль батон, намазанный толстым слоем масла. Два бифштекса вызывающе ухмылялись в тарелке с винегретом и, как бы случайно, здесь примостилась баночка вишневого варенья. Пухарчук сидел, еще не начиная завтрак, и читал книгу.

— Женек! — завопил Левшин. — Ты чего делаешь?

— Вы здесь? — перепугался Пухарчук. — Вас Закулисный везде ищет. Ему сказали, что вы еще из гостиницы не выходили.

— Ты в буфете был?! — не слушая его, орал Левшин. — Чего там? Ни-и черта себе набрал! Ты, парень, скоро меня перегонишь, если будешь так жрать.

— Уж конечно! — довольно рассмеялся Женек.

— Кстати, Женек, — заговорщическим голосом проговорил Левшин. — Вчера с одной заведующей аптекой познакомился. Таблетки есть…

— Какие? — напрягся тот.

— Импортные, но стоят дорого.

— Сколько?

— Десять рублей!

— Это дорого, — поморщился Женек. — И деньги откуда? Вчера только суточные получили, еще пять дней жить.

— Ладно, как другу, — вздохнул Левшин. — Свои добавлю, давай восемь рублей.

— Не-ет… — протянул Пухарчук.

— Да ты что?! — обалдел Витюшка. — За восемь рублей вырасти не хочешь?

— Я уж их сколько переглотал, — снова поморщился Женек. — Не дам.

— В общем так, — посуровел Витюшка. — Я тебе друг, и ты это знаешь. Ты мне даешь пятерочку и пять будешь должен.

— Нет, — покачал головой Пухарчук.

— Как?! — страшным голосом выдавил Витюшка. — Ты что, гад, за бесплатно вырасти хочешь, или чтобы я на свои башли тебе покупал? Короче, давай треху — и сегодня таблетки будут у тебя. Долг отдашь, когда деньги будут.

Женек просто очень хорошо знал Витюшку, и поэтому вырасти он хотел никак не больше, чем за рубль.

— Чтоб ты сдох! — заорал от негодования Левшин, подходя к двери. — Как ты был лилипутом…

— Отдай рубль! — завопил со слезами в голосе Пухарчук, но легче догнать журавля в небе, чем Витюшку с рублем в зубах.

Когда я вышел из гостиницы, Левшин отчаянно махал мне рукой из-за угла.

— Быстрее, — зашипел он на меня.

— Чего ты? — удивился я.

— Парень! Времени уже десять часов, а мы с тобой еще даже «точку» не взяли. Сегодня получим от Закулисного такого дупля! Ох, еще и лилипут вложит, — скривился он. — Нас с тобой уже в семь часов в гостинице не должно быть.

— Так из филармонии могут выгнать, — заметил я.

— Куда он выгонит! — снисходительно заулыбался Левшин. — С кем Закулисный работать будет, где он еще таких дураков найдет!

Я с уважением слушал разглагольствования Витюшки. Мы зашли с ним в столовую и долго изучали меню. Наш завтрак состоял из двух капустных салатов, шести кусков хлеба и за отсутствием чая в столовой — водопроводной воды из крана вдоволь.

— Двенадцать копеек за все удовольствие, похлопал себя довольно по животу Левшин. — Это тебе не коньяк на шару глыкать. У нас осталось еще целых два рубля восемьдесят восемь копеек. Парень, да мы миллионеры! — заорал он на всю улицу.

Витюшка потрепал меня покровительственно по плечу.

— Со мной не пропадешь, — подмигнул он мне. Сейчас начну тебя учить жить. Пушистые усы у него внезапно взлетели вверх. — Девушка! — вдруг закричал Витюшка, подбегая к проходившей мимо симпатичной блондинке. — Стойте!

— Что? — часто заморгала та ресницами.

— Откуда мы знаем, где у вас находится ближайший Дворец культуры?! — орал Левшин. — Мы же из Куралесинской филармонии приехали к вам работать!

Блондинка вся сжалась и лишь безропотно кивала головой, полностью и заранее согласная с тем, что скажет этот ненормальный. Она ничего не понимала; и когда Левшин спросил, как ее зовут, она опять согласно кивнула головой и только чаще заморгала ресницами.

— Девушка, — подошел я. — Где у вас ближайший Дворец культуры?

— Да, — еще раз кивнула блондинка и вдруг бросилась бежать.

— Ты куда лезешь? — прошипел Левшин. — Я у тебя учусь или ты у меня?

— Мы так никогда не найдем Дворец… — начал было я, но он тут же меня перебил.

— Что ты понимаешь в экспромтах?! — заорал Левшин. — А еще артист. Ты что, не видишь, что ДК стоит перед тобой!

Мы зашли во Дворец культуры «Граций».

— Главное, сейчас обработать директора, — на ходу учил меня Левшин.

— Одну минуточку, — сказала нам пожилая секретарша, заглядывая в приемную. — Заходите, — вернувшись, улыбнулась она. — Эдуард Иванович Стаканников ждет вас.

— Слушай и запоминай, — толкнул меня локтем в бок Левшин, когда мы зашли в кабинет директора.

Черноволосый, в синем поношенном костюмчике, ничем не примечательный мужчина сидел в кресле за столом и делал вид, что ему совсем неинтересно, что за типы к нему пожаловали.

Левшин быстро осмотрел кабинет и с воплем бросился к директору.

— Дорогой Эдуард Иванович! — захлебнулся он от радости. — Рад с вами познакомиться! Вот и до вас добрались!

Директор немного опешил от такого резкого вступления. Поверх черных очков он испуганно посмотрел на Витюшку и после некоторого сомнения пожал протянутую руку.

— Администратор «черного театра лилипутов», — представился Левшин. — А это, — небрежно кивнул он в мою сторону, — мой кассир.

— Какого театра? — переспросил Стаканников, по-прежнему глядя на Витюшку поверх черных очков запойными бегающими глазами.

— Черного, — таинственно произнес Левшин. — С участием артистов-лилипутов.

— Это интересно, — мрачно отозвался директор, внимательно разглядывая нас. — Ну и что же вы хотите?

— Эдуард Иванович, — развязно, словно они не один десяток лет знакомы, опустился в кресло Витюшка. — Мы работаем сейчас по приглашению вашей филармонии, ну, а чтобы работать, нужна сцена. Вот хотелось бы у вас арендовать помещение на несколько дней. Мы заключим договор, заплатим за аренду, заплатим электрику, осветителю, уборщице…

— Так, так, — оборвал его Стаканников. — Но я в первый раз слышу про вас. У меня есть расписанный план мероприятий, но в нем нет вашего «черного театра».

— Давайте сделаем, чтобы был, к тому же мы не с неба свалились, а работаем в Чертоозерске по приглашению вашей же филармонии. А вот договор, по которому нам нужно отработать сто концертов в городе и по области.

Левшин показал договор. Директор стал еще мрачнее.

— А почему «черный»? — спросил он после паузы, надавливая на слово «черный».

Левшин задергался в ожидании этого вопроса. Это был козырной туз, это была суперреклама.