Онлайн книга «Черный театр лилипутов»
|
— Женечек, скоро девочка приедет, маленькая такая лилипуточка, и ты увидишь, каким должен быть настоящий лилипут, — и тут же срывалась на пронзительный крик: — И уж не таким плешивым чудовищем, как ты! Прошло две недели после отъезда Горе. Видов зверствовал на сцене и лупил Женька за все на свете. Левшин, по настроению, заступался за Пухарчука, но получал от Ирки по голове и надолго замолкал. * * * Женек продолжал срывать спектакли. Он уже не слышал, когда к нему кто-нибудь обращался, а все плакал и плакал, вспоминая Петю. В тот вечер я зашел к Женьку позже обычного. У него было непривычно прибрано. На столе — ни пирожков, ни бутербродов, пачка чая стояла не распакованная, постель заправлена, чего в жизни никогда не бывало. Еще на столе лежала подзорная труба и миниатюрный ножичек-брелок, который у него все время выпрашивал Петя. Женек сидел на кровати, его маленькое личико было сморщено от набежавших морщинок, маленький носик был красный от слез. Чемодан, набитый всякими безделушками, стоял рядом с ним. — Ты куда собрался? — спросил я как можно веселее, — А-а, — слабо улыбнулся Пухарчук, — это ты, паренек… Евгеша, — тоненько заплакал он, — передай этот брелок Пете, он ему очень нравился… а это, — поднял Женек подзорную трубу, — я дарю тебе… а водяной пистолет мы так и не купили. Я так мечтал о нем, мы с тобой и в войну не поиграли… — Ты чего, парень? — обнял я его. — Тоже уезжать собрался? — Ага, — кивнул как-то неопределенно Женек, еще больше морщась, и по этим морщинкам, как по желобкам, одна за другой катились маленькие сверкающие слезинки. — Куда ты? — еле выговорил я. — Женек, а я? Куда же ты… — Тебе, Евгеша, туда не надо, — ответил он так тихо, что я ничего не услышал. — Я тоже уйду, — прошептал я. — Больше не могу здесь. — Какие все злые, — затрясся Женек, закрывая маленькими ладошками личико. — Почему меня так все ненавидят? За что? В чем я виноват? Мне нечего было ответить Женьку. Таких друзей, как я, надо живьем сдавать в анатомический музей. — Евгеша, — попросил меня Женек. — Ты никому не говори, что я собрался уезжать. — Да куда же ты на ночь? — А я рано утром, — внезапно засияли глазки Женька. — Еще не решил, правда, но уеду обязательно… туда, где меня уже никто и никогда не обзовет, где нет злых людей. И еще я тебя попрошу, передай от меня Витюшке бабочку… она ему понравится… Он протянул мне свою любимую огромную бабочку в горошек. Какой же я был дурак, унося под мышкой подзорную трубу, бабочку и в кармане подарок для Пети. Мне еще хотелось спросить у него об операции, но, как всегда, не повернулся язык. Женек закрыл за мной дверь, не раздумывая насыпал горсть таблеток в стакан, выпил и со счастливым личиком лег на неразобранную кровать. * * * — Да разве это бегемот?! — кричал Закулисный, бегая вокруг клетки. — А ну-ка, дай сюда буханку! Он вонзил в хлеб иголки, одну за другой, и с размаху бросил буханку в раскрытую пасть Стелле. — Ха-ха-ха! — засмеялись люди. — Сожрал и не подавился! — веселились дети. — Смотрите! — закричал Видов. — Как вон та обезьяна на нашего лилипута похожа. — Она симпатичнее его в сто раз, — презрительно возразила Ирка. — За что?! — закричал Пухарчук, бросаясь к бегемоту. — Что вы сделали?! Стелла же больше не вынырнет! — А почему в зоопарке нет клетки с лилипутом? — ужаснулась Елена Дмитриевна. — Да, да! — заволновались кругом. — Почему? — Вот свободная клетка, — показала Ирка рукой. — Сажайте его туда! Женька бросили в клетку. — Теперь все — как и должно быть! — радостно потирали руки учителя и воспитатели. — Дети, быстрее, быстрее, бегите сюда! Это вам не какой-нибудь там бегемот или слон! — Витюшка! — закричал Женек, хватаясь за прутья. — Витюшка, выпусти меня отсюда! Но Витюшке махали руками крошки, ему, как всегда, было некогда. Левшину надо было объять необъятное… — Евгеша! — пытался разогнуть огромные прутья тоненькими ручками Пухарчук. — Ты ведь говорил, что ты мне друг, выпусти меня отсюда! Но Евгеша стоял, смотрел и думал… Дешевый наблюдатель, и он не бросился на помощь. Толпа ревела от восторга. В зоопарке появилось новое зрелище. — Не надо… — стонал Женек. — Я ведь тоже человек! Толпа бросала камни, Женек метался по клетке, его ширяли палками и кричали: — Да разве это лилипут? Нас опять надули! Ах ты, чудовище, ты нам ответишь за все! Его надо отдать в цирк — отдрессировать. — Дети! — захлебывались от восторга администраторы этого зрелища. — Хотите, он у нас сейчас полетит? Без всяких там веревочек, ниточек… — Хотим! — раздался звериный рев. — Петя! — из последних сил прохрипел Женек, про-тЯгивая окровавленные ручки к обезумевшей от жажды зрелища толпе. — Где ты? Петякантроп, спаси меня! Горе прорывался сквозь толпу, но его подмяли и забили ногами. — Спасите-е! — затрепыхалось маленькое тельце на лрутьях — и затихла жизнь в Человеке. Мать увезла хоронить Женька в Находку. Ирка после всех разбирательств была в ярости. Витюшка погрузился в страшное оцепенение, лишь изредка вставая с постели, охая от боли в желудке. Я до конца не мог поверить в случившееся. Все происходило как в страшном сне. Ирка пыталась напоить Левшина и затащить его в постель, но Витюшка, который плевать хотел на все на свете, плюнул ей в лицо. — Кто следующий? — заплакал он. Всю дорогу до Куралесинска Левшин думал о Женьке. Его смерть сломала начисто весь бесконечный Витюшкин оптимизм. В Куралесинск я приехал только через год. Когда позвонил Левшину, родители, которые никогда не церемонились с теми, кто ему частенько звонил, вдруг спросили: — Простите, а кто это?! Я представился. Мать зарыдала… Следующим за Женьком был Левшин. Я отказался в это поверить. — Десятая палата, — сказала мне его мать. На следующий день я пошел проведать Витюшку, наивно предполагая, что все окажется не так, что все это неправда. Я зашел в больницу и поднялся на второй этаж. — Простите, — обратился я к дежурной сестре. — Где десятая палата? Виктор Левшин, может быть, знаете такого? — А-а, Витюшка, — улыбнулась грустно женщина. — По коридору третья дверь. — Извините, — еще раз обратился я к ней. — А это правда? — Не знаю! — тут же оборвала она меня. — Проходите, не задерживайтесь! |