Онлайн книга «Картер побеждает дьявола»
|
– Я думал, Перси просто эксплуатирует выгодную идею, но мама звонила за океан и выяснила, что перед тем, как он запатентовал первую иллюзию… Феба без колебания воскликнула: – От него ушла жена, верно? – Да. От него ушла жена, а через шесть месяц он уничтожил первую девушку. – Ваша мама – умница. – Согласен. Она снова засмеялась, потом замолчала. Они стояли уже давно, и Картер мог без смущения любоваться ее красотой. От жизни взаперти кожа Фебы стала бледной и прозрачной. Он видел все чувства, проносящиеся внутри: радость, печаль, злость. Вот зачем женщины пудрят лица: чтобы выглядеть, как Феба Кайл. – Я думаю, как бы я распилила кого-нибудь пополам. Если есть потайное отделение и две девушки… – Ой, нет, не рассказывайте, я предпочитаю не знать, – рассмеялся Картер. – Если я поеду с вами, мне надо переодеться в брюки, – объявила Феба и снова улыбнулась своей поразительной улыбкой. Пятнадцатью минутами позже в районе Ист-бей кипела бурная деятельность. Самюэлсон и его команда раздобыли всё необходимое, включая грузовик, и теперь отрабатывали маршрут, по которому повезут похищенного Картера. В Калифорнийском университете выгружали из фургонов ящики с надписью «Огден, Юта» с оборудованием для научных лекций. Один из курьеров Джеймса вышел от Буры, другой направлялся к приюту для слепых, еще несколько прочесывали кафе и парки, где мог оказаться Картер. Никто, впрочем, не обращал внимания на Гриффина, который по-прежнему вел себя так, будто незримые враги строят против него козни. В два часа ему удалось провернуть операцию, какой в его карьере еще не было, то есть легкую и успешную. Он вернулся в «Палас-отель» и спустился в подвал, где администрация отвела каморки наиболее значительным служащим. В каждой были койка, тумбочка и крошечные окошки, приоткрывавшиеся на несколько дюймов. Одна каморка принадлежала Тони Альину, которого Гриффин уже допрашивал. Двадцатисемилетний португалец Альину заведовал в гостинице напитками и принес Гардингу последний стакан воды. Он заступил на дежурство в четыре утра и не должен был находиться в каморке, когда Гриффин постучал. Черноволосый, усатый и прыщавый, он при виде Гриффина испугался так, будто виновен во всех преступлениях, совершенных в штате Калифорния. – Тони Альину? – Э… – Гриффин, из Секретной службы. Мы уже беседовали. – Macacos me mordam. [45] – Альину заговорил по-португальски от неожиданности, но, как только эти слова сорвались с языка, почувствовал в них свою силу и закончил уже с ухмылкой, словно второй язык дает ему преимущество. Поэтому Гриффин ответил первое, что пришло в голову: – Мне начхать, куда макаки тебя кусают. Альину заткнулся. Гриффин решил идти на прессинг. – Слушай, приятель, давай поговорим про винную бутылку. – О нет. – Альину сел на койке и закрыл лицо руками. – У меня восемь братьев и сестер. Отец парикмахер, но он очень болен. – Где бутылка? – Я не могу потерять работу! – простонал Альину. Гриффину стало искренне жаль этого нытика. На узкую койку было не сесть, поэтому он просто нагнулся и сказал ласково: «Е muita areia para a seu camioneta», [46] – старинная народная поговорка, которой взрослые наставляют на путь истинный зарвавшихся детей. – Где вы научились португальскому? – фыркнул Альину. – У бывшей жены. – Он потер подбородок. – Хотел знать, что она орет, когда кидает в меня табуретками. Молодой человек хихикнул. Гриффин протянул ему сигарету. Альину закурил и, помолчав, спросил: – У вас есть дети? – Дочь. – И у меня дочь. Она нежная или дерзкая? Гриффин задумался. – И то, и другое. – Ясно. – Альину затушил сигарету, встал и открыл тумбочку. Там, завернутая в посудное полотенце, лежала бутылка. Со вздохом он передал ее Гриффину. «Вот так, наверное, и бывает у таких, как Старлинг», – подумал Гриффин. Легко и просто. Альину объяснил: он забрал бутылку из номера примерно без четверти двенадцать, за пятнадцать минут до смерти Гардинга. Собственно, он забрал ее, как только увидел – боялся, как бы ему не попало за спиртное в отеле. И сохранил на память. – Поверьте мне, я ее не приносил. Меня ни за какие деньги не уговоришь – будь ты хоть сто раз президент – пронести в отель спиртное. Меня уволят, и знаете, кто мне оторвет голову? Жена. Его карие глаза устремились на Гриффина. Они друг друга понимали. Гриффин взглянул на бутылку. Бежевая этикетка, типичная для домашнего вина – загадочный каббалистический символ. И надпись: «Только для ритуального использования». Бутылка была пуста. – Кто ее принес? Гриффин не ожидал ответа и удивленно поднял брови, когда Альину сказал: – Тип из подпольного бара. – Какой? – Ну, тип, – повторил Альину, как будто это всё объясняет. Потом рассказал, что встретил субъекта в коридоре, незадолго до прихода репортеров. Субъект нес бумажный пакет, и Альину собирался его остановить, но тот только сделал рукой такой знак, в смысле «всё о'кей». – Я не стал про него говорить, потому что не хотел потерять работу. – И как он выглядел? – Madré, [47] – вздохнул Альину. – Это было неделю назад. Он начал объяснять: средний рост, обычное телосложение, одет, как все. – Голубоглазый? Альину вздохнул и сказал убежденно: – Он был в шляпе. – Волосы черные? – Ага. – Альину слегка ободрился. – Ага. Или светлые. У нас в коридоре темно. Становилось ясно, что ничего больше из него не вытянешь. Гриффин снова замотал бутылку в полотенце. – Сохранишь работу, если будешь помалкивать, – сказал он. – Спасибо. Я не хочу неприятностей. Гриффин открыл дверь и замер на мгновение. – А где этот подпольный бар? – Через улицу. – Альину махнул рукой в сторону окна. – В большом доме. – В каком именно? – В большом. У Джосси, прямо под полицейским управлением. Глава 19
На север по Телеграф-авеню, затем на запад по Шаттак-стрит и дальше по Генри-стрит; Картер нарочно выбрал эту дорогу, чтобы всё время ехать на второй и даже на третьей скорости. Наконец начался серпантин, на котором надо было закладывать крутые виражи. Феба крепко держалась за его спину. После первых нескольких поворотов он спросил, хорошо ли ей, и она сказала: «Еще, пожалуйста». |