Онлайн книга «Моя подруга всегда против»
|
– Не забудь, что ты обещал забрать квартплату сегодня, – первое, что Урсула сказала утром. Она обожает напоминать мне про обещания. Возможность составить список моих обещаний и постоянно его цитировать дает ей ощущение стабильности. – Господи, а то я сам не знаю. – Всякий раз, когда она напоминает, я с утомленным и раздраженным видом отвечаю, что, мол, помню. Разумеется, обычно я забываю, но нельзя же давать Урсуле такой козырь в руки. Я намеревался наведаться к студенткам насчет квартплаты часов в пять, по пути с работы, но получилось иначе. День шел нормально до самого вечера. В основном я был занят играми в прятки со съемочной группой «Панорамы Северо-Востока». Они едва не перехватили меня, когда я возвращался с обеда, но я успел перепрыгнуть через ограждение и скрыться в кустах прежде, чем они установили камеру. Остальное время я потратил на телефонные уговоры кровельщиков вернуться. Они все еще были вне себя. По их версии, Урсула обрушила на их головы поток оскорблений и обвинений, когда они всего за несколько секунд до ее появления решили сделать десятиминутный перерыв. Люди естественным образом пугаются непонятного, поэтому на них особое впечатление произвело то, как Урсула, расхаживая туда-сюда, яростно строчила по-немецки. Что именно она говорила, они не поняли, но звуки ее речи показались кровельщикам грубым, агрессивным, сатанинским лаем. Я сказал им, что по-немецки так звучит любая фраза и что с тем же успехом Урсула могла восхищаться сверкающими капельками росы, сбегающими по ажурным лепесткам цветов, но они не поверили. В отчаянии я названивал им снова и снова – всего четыре раза. В четвертый раз я уже беседовал с ними, как человек, закладывающий в ломбард собственные часы, но из кровельщиков удалось вытянуть лишь обещание вернуться к вопросу на следующей неделе, когда время немного залечит их раны. И тут мне позвонил доктор Хеллер с факультета биологии. – Пэл Далтон? – Ну-у-у… – Алло? Это Пэл Далтон? Менеджер учебного центра? С вами говорит Боб Хеллер с факультета биологии. – Ах вот как. Да, я – Пэл Далтон. Мы, кажется, не знакомы? – Нет, но нам нужно срочно увидеться. – Гм… Я мог бы зайти прямо сейчас. – Не сейчас. Попозже. – Вы же сказали – срочно. – Ну и?.. – Тогда, наверное, лучше прямо сейчас? – Нет, мне нужно дождаться одного человека. – Понятно. Тогда следовало сказать не «срочно», но «по делу». – Вы что, издеваетесь? – Нет, всего лишь… – Я – декан факультета биологии. Деканами факультетов биологии просто так не становятся, и хамства я ни от кого не потерплю, зарубите себе это на носу. – Я не хамил… Просто «срочно» означает, что… – Повторите, кто я. – Вы – декан факультета биологии, Боб. – Спасибо. А теперь прекратите идиотские упражнения в семантике и слушайте внимательно. Мне нужно встретиться с вами, но не сейчас – позже. Ко мне приедет еще один человек, нам обоим необходимо с вами поговорить. Он обещал подъехать в мой офис в полседьмого, поэтому зайдите ко мне в семь. – В семь? Но я… – Вы с кем разговариваете, Пэл? – Видите ли… – С кем? – Ладно… Хорошо. В семь так в семь. В семь, хоронясь в складках местности (телевизионщики еще могли торчать где-нибудь поблизости), я прокрался к факультету биологии. Боб открыл дверь сам. Он оказался пухлым коротышкой средних лет с двумя волосатыми гусеницами вместо бровей. Других волос на голове Боба не осталось. Глаза его застыли в подозрительном прищуре, а рот открывался ровно настолько, сколько было необходимо для воспроизведения членораздельной речи. – Пэл? – Да. Ни ответа, ни приглашения войти не последовало, Боб лишь приоткрыл дверь чуть пошире. Кабинет у него был маленький, стены от пола до потолка закрывали туго набитые шкафы. В них могло находиться все что угодно – от книг и бумаг до человеческих голов. На крошечном столе едва помещался телефон. Рядом с телефоном стоял и робко улыбался человек в мятом костюме. Ногтем указательного пальца одной руки он ковырял под ногтем большого пальца другой, издавая, словно потревоженный сверчок, неравномерные щелчки. Определить возраст посетителя я бы не взялся, но его сутулости, порожденной застенчивостью, на вид было, пожалуй, лет сорок. Боб Хеллер закрыл за мной дверь. – Ну и кашу вы заварили. Что вам взбрело в голову? – Вы о чем? – удивился я. – Только не надо говорить, что никакой каши не заварилось. Дурацкие отговорки мне не нужны, Пэл. – Я и не отговариваюсь. Просто поинтересовался, какая именно каша имеется в виду. – Выходит, каша не одна? Я говорю о раскопках на месте фундамента. Почему вы им это пообещали? – Я не обещал. Наоборот, сказал, что мы не хотим. – А я о чем говорю? Разве так общаются с прессой? Попробуйте сказать им, что вы не гей, что у нас нет никаких финансовых нарушений, что не планируете увольняться с работы, что не спятили окончательно, – и вас тут же объявят голубым, вором, безработным и умалишенным… Нам нельзя трогать фундамент. – Не думаю, что дело дойдет до раскопок. – Да тут и думать нечего. Фундамент неприкосновенен. – М-м-м… Вы что-то не договариваете, верно? Актон напортачил? Оставил на месте половину тел? – Тел? Мне тела до лампочки! – Боб указал на человека в потрепанном костюме: – Это доктор Беннет. Доктор Беннет смущенно улыбнулся. – Доктор Беннет работает в экспериментальной химической лаборатории при министерстве обороны в Уилтшире. Как по-вашему, доктор, сколько нейротоксинов находится под фундаментом нового корпуса учебного центра? – Трудно сказать… – Он пожал плечами с видом человека, знающего ответ, но желающего набить себе цену. – Достаточно, чтобы уничтожить все живое в Северо-Восточной Европе. – Р-р-р-р-р! – Ох, не надо так рычать, мистер Далтон. Вы меня пугаете, – пожаловался доктор Беннет. Паника, прежде лизавшая мои колени, теперь колыхалась под подбородком. Тщательно выговаривая слова, я спросил: – Как нервно-паралитический газ оказался под фундаментом корпуса? – Неужели не ясно? Его слишком опасно перевозить. Я не нашел что возразить и лишь с мольбой и беспредельным отчаянием уставился на Хеллера. Декан издал нетерпеливый вздох. Он считал, что дальнейших объяснений не требуется: – Какая теперь разница? Давайте сосредоточимся на главном. – Я желаю знать, каким образом яд, которого хватит, чтобы устроить катастрофу вселенских масштабов, попал под окна моего офиса. У меня тяга к анализу, знаете ли. |