Книга Бытовая химия, страница 40 – Мил Миллингтон

– Нет, правда, это серьезно?

– Да, правда, мы просто друзья. Друзья и конспираторы.

– А это что значит?

– Что мы сознательно позволяем прессе заблуждаться на наш счет. Немного рекламы перед выходом книги, мне это, в общем-то, никак не помешало. Если всего раз произнести вслух роковое слово «феминизм», некоторые СМИ будут автоматически искать признаки того, что ты обозленная на жизнь безрадостная лесбиянка.

– Но все ведь знают, что это не так? – сказал я. Интуитивно удержавшись, чтобы не добавить: «Как мне сообщила Эми, говорят, ты просто трахомонстр».

– То, что люди знают, и то, что им хотелось бы видеть, – две разные вещи, и именно второе волнует их больше всего. Чужие тайны делают их в сотни раз счастливее. Что очень раздражает, когда действительно есть что скрывать, в случае Дарена, например.

– Что же он скрывает?

– О, ну же, Том… Дарен приехал в Америку делать карьеру, возможно даже, чтобы получить роль в каком-нибудь телешоу. Но американские медиа не любят гомосексуалистов и не допускают их на телевидение. Иначе будут восстания в Айове. А если у тебя английский акцент, то они автоматически считают, что ты гей, пока им не докажешь обратное.

– То есть ты, грубо говоря, отправилась туда, чтобы компенсировать произношение Бойла?

– Ну… да… У Дарена есть и другое, чему нужен противовес.

– Так он и вправду гомосексуалист?

– Он не гомосексуалист, строго говоря.

– В каком смысле «строго говоря»?

– Он просто… понимаешь. Он просто проводит опыт с гомосексуальностью.

– Экспериментирует? Зачем? Думает, что гомосексуальность может стать новым источником эволюционного развития?

– Тебя это коробит? – рассмеялась Джорджи, глядя на меня. – У меня ты не проходил под пометкой «гомофоб».

– Ну, обычно я говорю, что это для меня не имеет никакого значения, гомосексуалист кто-то или традиционной ориентации, но в данном случае, должен признаться, я просто счастлив, что он гей.

– Потому что ты думал, что у нас с ним романчик?

– А что, так до сих пор говорят – «романчик»?

– Ты прочитал, что у нас с ним романчик, и заревновал?

– Вот еще не хватало.

– Ха, – она улыбнулась отличительной широкой улыбкой Най. – Ты взревновал, а я и понятия не имела, нравлюсь тебе или нет.

– Да уж, непросто было догадаться. Наверное, ты причисляла меня к тем, кто страдает жуткой перманентной эрекцией, в больничных отделениях полно таких.

– Я очень польщена, конечно, но хочу сказать, что не изучаю постоянно мужские промежности в поисках признаков возбуждения. Я помню, что однажды ты сообщил мне об этом, конечно. Но у мужчин все время возникает эрекция. У них она может возникнуть, если женщина просто наклонится вперед. Невозможно придавать эрекции такое огромное значение, особенно, когда знаешь, что у мужчины может возникнуть половое возбуждение, если он случайно слегка заденет стену. Мне казалось, ты выпалил, что у тебя эрекция, потому что это твоя технология, ноу-хау.

– Спасибо на добром слове.

– Нет-нет, не в том смысле… я думала, что это твоя профессиональная технология.

– Ты думала, что, говоря тебе, что у меня стоит, причем ни с того ни с сего, я преследовал свои профессиональные цели? Я определенно сгораю от нетерпения услышать продолжение.

– Мне это показалось единственным логичным объяснением. Признайся честно: ты ведь пытался разговорить меня для книги… а разве это не типичная тактика: сказать нечто, что ставит тебя самого в неудобное положение, чтобы подтолкнуть человека, у которого ты берешь интервью, чтобы тот открылся?

– Боже, даты права! Оказывается, я просто гений, мать твою.

Джорджи вытянулась под пуховым одеялом и повернулась ко мне лицом. Она произнесла притворно заинтересованным тоном:

– Так и когда вы начали мне симпатизировать, мистер Том Картрайт?

– Не обижайся, но я никогда не был большим фанатом твоего шоу. Что, я надеюсь, только плюс, правильно? Не так уж страшно.

– Да уж, конечно, – надулась Джордж, изображая обиду. – Нет ничего хуже, чем трахаться с кем-то, кто считает, что ты хорошо делаешь свою работу.

– О, не пойми меня превратно. Я вовсе не думал, что ты плохая актриса.

– Вот что, Том, могу посоветовать тебе все-таки остановиться на фразе «у меня эрекция», другой твой подход мне что-то не по душе.

– Хорошо, я начну заново. Сначала, еще до того как мы познакомились, я не мог представить тебя никак иначе, кроме как в виде большой сумы, набитой деньгами.

– О, как приятно, что ты начал еще раз.

– Потом, когда мы встретились первый раз, я был занят исключительно тем, чтобы не упустить сделку. Ну и еще, чтобы не умереть от ужасного физического истощения… Я сам не уверен, когда я… Понимаешь, глупо, что кто-то вроде меня питает надежды на флирт с Джорджиной Най. Я всячески старался не признаться самому себе, что мой интерес к тебе вышел за пределы естественного желания трахнуть определенное количество актрис, певичек и девушек, ведущих прогноз погоды. До сегодняшнего момента в такси я старался думать иначе, не желая принять, что я… Но теперь, наверное, я могу быть объективен, началось это при нашей второй встрече. Когда мы были на «Карлтон Хил» и ты сняла шляпу, превратившись в Джорджину Най прямо у меня на глазах.

Джорджи молчала несколько секунд.

– Для тебя было важно, что я Джорджина Най? – Она не смотрела на меня, когда произносила эти слова, взамен просто потянулась к столу за сигаретой.

– Нет, конечно, – рассмеялся я.

– Но ты уже дважды упомянул это.

Я улыбнулся и подался вперед, проведя рукой по ее щеке и отодвигая волосы от лица.

– Але? – сказал я. – Ты забыла, с кем разговариваешь? В целом англоговорящем мире нет ни единого человека, кто ценил бы знаменитостей меньше меня! Я просто имею в виду, что из крохотной подвижной девушки, скрывающейся под шляпой и темными очками, ты превратилась… в себя. Я внезапно ощутил, что ты Джорджина Най. Я увидел, почему ты столь популярна, но именно причинно-следственная связь впечатлила меня, а не сама твоя популярность.

– Это… – Казалось, она не может подобрать нужных слов, поэтому просто подняла мою руку и поцеловала в ладонь. – …Я, наверное, слишком осторожна. Со всеми. Мой психотерапевт говорит, что я должна позволить себе больше отдавать.

Наличие психотерапевта доказывает, что ты чувствительная особа, не правда ли? Натура думающая и глубокая. Самовлюбленные головорезы не посещают психологов, так ведь? Ну… если только в тюрьме.

– А когда я начал тебе нравиться? – Я насмешливо улыбнулся, и Джорджи улыбнулась в ответ. Мне казалось, будто мне снова шестнадцать. Знаете это ощущение – будто тебе шестнадцать лет, и ты сбегаешь с вечеринки с девочкой, и вы сидите в сумерках, куря сигареты и разговаривая о сексе? Вы говорите шепотом и сгораете от возбуждении. Хотя, как известно, мы с Джорджи уже вытерли всю комнату в необузданном животном экстазе, испробовав все непристойные и вульгарные сексуальные позы, которые только возможны, в то время как в шестнадцатилетнем возрасте вы лишь надеетесь, что ваш разговор приведет к легкой сексуальной прелюдии. И все-таки каким-то образом ощущение кокетливой интимности и игры с огнем сохранялось.