Онлайн книга «Тень Галилеянина»
|
Все внимательно слушали ее. Гамалиил доброжелательно сказал: – Мирьям, ведь это не такой пример, как наша овца в колодце, как тебе кажется? Ведь овца бы утонула, если бы ее тут же не вытащили. А человек с высохшей рукой, разве не мог он день подождать? Дело ведь не в том, творить добро или зло, лечить или убивать! Дело в том, творить добро сегодня или завтра. Даниил вставил: – Видишь, что получается, если начать делать уступки. Отсюда происходят злоупотребления. Этот Иисус точно знает: все книжники согласятся с ним, что в субботу разрешено помогать ближнему. Но он дает совсем радикальное толкование: каждый, дескать, может сам решать, когда он должен соблюдать субботу, а когда нет. Когда он обязан помочь, а когда нет. Ханна еле дослушала его: – Я не понимаю всех этих тонкостей. Но ведь ясно одно: помогать в субботу можно. Суббота – для человека, а не человек для субботы. Человеческая жизнь дороже субботы. [134] Гамалиил стал защищаться: – Смотря что понимать под помощью. Кто-то может сказать: я хочу помочь соседу убрать урожай. Поэтому мне разрешается нарушить субботу. Нет, нужно наперед точно оговорить все случаи. Я попробовал вмешаться: – Признайте хотя бы этот случай: что можно в субботу послать за врачом. Мы не сделали ничего плохого, послав за Гиппократом. Не нужно было мне этого говорить! Даниил напустился на меня: – Гиппократ – врач из язычников! Чужак! Разве в Тивериаде нет врачей-евреев? Нет, это и правда слишком. Сначала нарушить субботу, потом заповеди чистоты. Разве ты не знаешь, что чужеземцы и евреи не должны прикасаться друг к другу? Их должна разделять такая же пропасть, как чистое и нечистое! А ты хочешь, чтобы еврейскую девочку лечил языческий врач? Хочешь, чтобы он пришел сюда, в эту комнату? Я упрямо возразил: – Гиппократ лечит в Тивериаде евреев. Почему он не может делать то же самое в Капернауме? Маттафия нарочито повернулся к нам спиной, подвинул себе стул и подсел к Ханне, которая все еще держала на руках горящую в лихорадке дочь. Гамалиил серьезно сказал: – Евреи в Тивериаде не так строго соблюдают заповеди чистоты. Когда Ирод Антипа основал этот город, он знал, что такое поселение идет вразрез с нашими законами. Ведь Тивериада построена на множестве могил. [135] Наш закон толкует такие поселения как нечистые. Но никому не было дела. Эта Тивериада – нечистый город! Даниил поддержал его: – Сейчас кругом все больше и больше пренебрегают Законом. Для сторонников Иисуса нет разницы между чистым и нечистым. Они не моют рук перед едо [136] 1. Идя в субботу через поле, рвут колосья. [137] Они не сторонятся чужеземцев. Теперь они даже пускают врачей-язычников в еврейские дома! Его слова разозлили меня: – Я не приверженец Иисуса! Я никогда не встречался с ним. Но я всегда позову врача-язычника, – неважно, что говорит Иисус или говорите вы! А что он, кстати, говорит о заповедях чистоты? Гамалиил объяснил: – Я слышал, как он вел спор об этом. Он отмел все наши аргументы, сказав: Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека. [138] Я спросил: – Он имел в виду, что нет разницы между чистым и нечистым? – Именно так! Если представить себе, что он прав, то нет больше никакой нечистой пищи, никаких нечистых людей и нечистых мест. Все вдруг сделалось бы чистым. Стало бы можно все покупать у язычников и все им продавать! Я насторожился: – И оливковое масло тоже можно было бы покупать у чужеземцев? Гамалиил кивнул. – Да, можно сделать такой вывод! Я замолчал, думая о последствиях, какие это могло бы иметь для нашей торговли, когда в разговор вдруг вмешался Маттафия: – Что толку мне от всех этих рассуждений о чистом и нечистом! О вашей субботе! Разве вы сами не нарушаете субботу, когда своими учеными спорами беспокоите людей, вместо того чтобы оставить в покое нас и нашего больного ребенка? Разве вы не видите, как ей плохо? Разве вы не видите, что у нас сейчас совсем другие заботы! Но вы рассуждаете о том, помогать или не помогать, о том, что позволено и что не позволено, вместо того, чтобы помочь! Вместо того чтобы на худой конец помолчать. Иисус говорит о вас еще и кое-что похуже: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. [139] И он прав! Это могло означать только одно: он выгонял их. Оба наши книжника встали, чтобы идти. На прощание Гамалиил сказал только: – Ты несправедлив, Маттафия. В тебе говорит беспокойство за своего ребенка! Дай Бог ей поправиться! После этих слов оба поспешили к дверям. Я хотел выйти вместе с ними. Мне хотелось сказать им что-то примирительное. Но сейчас важнее было успокоить Мирьям. Я сел рядом с ней и начал рассказывать ей бесхитростные истории – не о чудесных исцелениях, а басни и сказки. Скоро она заснула. Мы тоже легли спать. В субботу утром я пошел на богослужение. Торжественная тишина преобразила деревню. Люди, шесть дней подряд тяжко трудившиеся, выходили из своих домов. Все собрались в синагоге. Гамалиил должен был читать и толковать Писание. Начал он с благословения: Хвала Тебе, Господи Боже наш, Царь мира, Создатель света И творец тьмы, Утверждающий мир И все созидающий! Тот, кто дает свет Земле и живущим на ней, И в своей доброте Каждый день, всегда, Заново исполняющий труд творения! [140] |