Онлайн книга «Любимая игра»
|
– Так вот откуда вся эта дисциплина. Прости, Кранц, я должен был понять. Они со зловещим энтузиазмом спланировали нападение на Монреаль и последующее мученичество. После четырех минут разговора Бривман взломал фантазию. – Это ради меня, Кранц? Своего рода благотворительная терапия? – Пошел к черту, Бривман. Кровать снова заскрипела, и через несколько секунд Кранц оказался снаружи, в банном халате и с полотенцем на шее. – Пошли гулять, Бривман. – Ты меня ублажал, Кранц. – Не понимаю, как ты можешь быть таким проницательным в одну секунду и таким жалким слепцом в другую. Признаю. Я спал, и решил поговорить с тобой, чтоб ты отстал. Кроме того, со мной в постели была Энн. – Извини, я… – Нет, я хочу с тобой поговорить, сейчас. Я пытаюсь с тобой поговорить уже несколько недель. – Что? – Ты стал совершенно недоступным, Бривман. Ни для меня, ни для кого… Они стояли возле байдарочных подставок, беседуя, слушая воду. Песок влажен, по-настоящему холодно, но ни один не хотел искалечить начавшийся и – они оба знали – такой хрупкий разговор. Туман вдоль берега густо сплетался из вьющихся прядей, а край неба окрасился в королевский синий цвет. Они рассказали друг другу о своих девушках, несколько важничая, но тщательно избегая любой информации о сексе. 13 Он наблюдал, как Мартин прочищает нос – свой огромный римский нос, который должен бы стать гарантом исторических кампаний, но лишь пересчитывал травинки и сосновые иглы. Каждое утро Мартин вставал на полчаса раньше, чтобы исполнить ритуал. Зубочистки, вата, вазелин, зеркала. Бривман спросил его, зачем. – Мне нравится, когда нос чистый. Мартин попросил Бривмана отправить письмо его брату. Миссис Старк проинструктировала: эти письма дулжно перехватывать и уничтожать. Бривман читал их, и от этого муки мальчика становились ближе. Дорогой бандюга жирный бандюга, ты, грязный Я получил твои последние тридцать четыре письма и за одну секунду увидел миллион вранья. Чтоб ты сдох от голода и твой хер лопнул с воплями и из него повылазили жуки после всего что ты ей обо мне сказал. Набей себе пасть полотенцами и бритвочками. Мамочка не дурья башка она тайно подглядела с фонариком и прочитала все ядовитое говно которое ты мне написал под одеялом. с любовью твой брат, МАРТИН СТАРК 14 Выходной. Невзирая на жару в автобусе, он был рад вернуться в Монреаль. Но какие подонки снесли лучшие кварталы города? Он зашел к матери; объяснить, что он был в отъезде, не удалось. Всегдашний кошмар. Он шел по Шербрук-стрит. Женщины Монреаля были прекрасны. Пущенные от крошечных лодыжек, их ноги выстреливали, словно управляемые ракеты, в атмосферы интимных высот. Из складок и сгибов он создавал дикие теории. Запястья, белые и быстрые, словно падающие звезды, погружали его в проймы. Сегодня им придется вычесывать его глазные яблоки изо всех своих волос. Сотню рук возложил он на грэди, словно прятал там деньги. Поэтому он позвонил Тамаре. – Заходи, старик, дружище. Запах скипидара. Еще одна группа мучительных автопортретов. – Тамара, ты единственная женщина, с которой я могу поговорить. Последние две недели я засыпал, чувствуя твой рот в своей руке. – Как лагерь? Как Кранц? – Процветают. Но Сострадательным Ф. ему не стать никогда. – Ты вкусно пахнешь. И такой загорелый. Ням-ням. – Давай предаваться излишествам. – Отличная идея в любой конкретной ситуации. – Воспоем гениталии друг друга. Правда, ты ненавидишь это слово? – В отношении женщин. В отношении мужчин оно вполне. Звучит, как что-то с петлями – что-то висящее. Наводит на мысль о люстре. – Тамара, ты великолепна. Боже, мне нравится быть с тобой. Я могу быть чем угодно. – Я тоже. А Шелл с ее беззащитным даром, поразило его, вынудила его к какому-то благородству. – Давай предадимся всему. В пять утра они вышли из комнаты, чтобы обильно поесть в «Китайских Садах». Хохоча, как маньяки, они кормили друг друга палочками и решили, что влюблены. Официанты таращились. Они не потрудились смыть краску. По дороге обратно они говорили о Шелл, о том, как она прекрасна. Он спросил Тамару – ничего, если он позвонит в Нью-Йорк. – Конечно, ничего. Она – это совсем другое. Шелл была сонная, но рада его слышать. Говорила с ним голосом маленькой девочки. Он сказал, что любит ее. Рано утром он сел в автобус до лагеря. Бессмертная Тамара, она проводила его на автовокзал. После часа сна он назвал это настоящей привязанностью. 15 Теперь заглянем пристальнее в дневник Бривмана: Вечер пятницы. Суббота. Религиозная музыка по громкой связи. Свят, свят, свят, Господь Саваоф [108] . Земля полнится славой твоей. Если бы я только мог перестать ненавидеть. Если бы мог поверить тому, что они написали, завернули в шелк и увенчали золотом. Хочется написать СЛОВО. Все наши тела смуглы. Все дети одеты в белое. Теперь мы способны поклоняться. Забери меня снова домой. Построй мне дом снова. Дай поселиться в тебе. Возьми мою боль. Мне она больше ни к чему. Ничего прекрасного из нее не выходит. Она превращает листву в золу. От нее гниет вода. Она превращает тело в камень. Жизнь Святая. Позволь мне ее вести. Я не хочу ненавидеть. Позволь цвести. Пусть во мне расцветет мечта о тебе. Брат, отдай мне новую машину. Я хочу поехать к моей любимой. Взамен предлагаю тебе это инвалидное кресло. Брат, отдай мне все деньги. Я хочу купить все, чего пожелает моя любимая. Взамен предлагаю тебе слепоту, так что остаток жизни ты сможешь прожить в абсолютном контроле над всеми. Брат, отдай мне жену. Это ее я люблю. Взамен всем шлюхам города я приказал предоставить тебе безграничный кредит. Ты. Помоги мне работать. Вся работа рук моих принадлежит тебе. Да не станет приношение мое столь ничтожным. Не своди меня с ума. Не дай опуститься, в бреду выкликая имя твое. Никакой плоти не люблю я, кроме своей. Отведи из безопасности. Там, где я, безопасности нет. |