Книга Табу на нежные чувства, страница 16 – Марина Серова

— Молодой человек, — прервала я эмоциональный монолог хозяина, — вы забываетесь. Кто вам дал право так пренебрежительно относиться ко мне и к моим предкам? Я не позволю…

— Ой, утомили, утомили вы меня своими байками! — засмеялся Бородин. — Лучше так и скажите, пришли, мол, к тебе, Владимир Тарасович, с огромной просьбой. Не порочь ты наше славное имя, не вороши прошлое. Давай забудем об обидах и будем жить дружно. Угадал я, Эдуард Петрович? За этим ты ко мне пожаловал?

— Да если б не она, — Крапивин кивнул в мою сторону, — ноги моей не было бы в твоем доме.

— А что так? — продолжал ерничать Бородин, чей боевой дух и стремление побольнее ударить противника крепли с каждой минутой. — Чем тебе мой дом не нравится? Может, тебя смущает стойкий аромат перегара? — Он несколько раз глубоко втянул воздух ноздрями, а потом помотал головой. — Нету тут такого аромата, и не было никогда. Потому что я не пьяница, как ты утверждал, и не наркоман, и после твоей гнусной статейки я не спился, нет!

— Теперь я все понял, — шипел Крапивин, — я все понял. Это ты, гад, ты звонишь мне каждый вечер…

Я поняла, что ситуация принимает нежелательный поворот, и поспешила остановить Крапивина, не ровен час, наговорит лишнего. Я ухватила Эдуарда Петровича за рукав куртки, но он резко оттолкнул меня, освобождая руку, и рванул на Бородина.

— Я убью тебя! — рычал обезумевший Крапивин.

Мужчины повалились на пол, Бородин упал на спину, Крапивин, упираясь коленом в грудь Владимира, ухватил его обеими руками за ворот рубашки и тряс как тряпичную куклу. Бородин размахивал руками, нанося слабые удары в живот и грудь Эдуарда Петровича. Я немедленно подскочила к обезумевшему Крапивину и попыталась оторвать его от Бородина. Мой клиент уже и меня воспринимал как врага, поэтому, освободив левую руку, крепко вцепился в мою кисть, пытаясь меня оттолкнуть. В этот момент я с силой рванула Крапивина на себя, послышался звук рвущейся ткани, и воротник рубашки Бородина пошел по швам.

— Не мешайте мне! — рычал Крапивин, заваливаясь на спину. Он сделал попытку подняться, но я к этому моменту освободилась из его цепких объятий и заломила ему руку за спину.

— Больно! — закричал он, наклоняясь к полу. — Отпустите, больно же.

Перепуганный и взволнованный Бородин уже успел подняться и теперь судорожно поправлял порванный воротник.

— Я это так не оставлю. Вы у меня ответите. Псих. Теперь мне понятно, какими методами вы добываете материалы для своих статей.

— Заткнись, — продолжал возмущаться Крапивин.

— Эдуард Петрович, мы уходим, — решительно заявила я, помогая своему клиенту подняться с пола.

— Нет, вы никуда не уйдете. — Неожиданно хозяин дома предпринял попытку преградить нам путь. — Я немедленно вызываю милицию. Вы у меня ответите.

Не обращая внимания на угрозы, я продолжала тянуть Крапивина к двери.

— Уйдите с дороги. — Я попыталась отстранить Бородина в сторону.

Владимир прижался к стене, пропуская нас вперед, но, едва я оказалась к нему спиной, предпринял попытку нападения, которая закончилась для него плачевно. Уловив его суетливые движения за своей спиной, я резко развернулась и ударила Бородина в нос. Из него тут же потекла кровь. При виде собственной крови Владимир Тарасович побледнел и сполз по стене на пол, окончательно потеряв желание скандалить.

— Вы его убили? — Крапивин испуганно посмотрел на меня.

— Я его напугала, — ответила я коротко, и мы покинули негостеприимный дом Бородина.

Мы вышли на лестничную клетку, я захлопнула за собой дверь и зло посмотрела на своего клиента:

— Это был последний раз, когда я позволила вам сопровождать меня. Вы вели себя отвратительно.

— Виноват, — неожиданно быстро согласился Крапивин.

— Приведите себя в порядок. — Я оглядела растрепанного Эдуарда Петровича.

Этажом ниже послышались веселые мужские голоса, скромная компания из трех подростков поднималась нам навстречу. Крапивин сразу засуетился, заправляя рубашку и поправляя воротник куртки.

Мы поспешили вниз, пока Бородин не вызвал милицию. Бдительной бабушки-консьержки на месте не оказалось, входная дверь была открыта, и мы быстро вышли на улицу и направились к моей машине.

— Не думала я, Эдуард Петрович, что вы, интеллигентный человек, способны на такие отвратительные поступки. Мне придется завтра вернуться к Бородину и поговорить с ним без вашего участия, — отчитывала я своего клиента, когда мы ехали по вечерним улицам Тарасова.

— Это может быть небезопасно, — робко протестовал Крапивин.

— Пусть вас это не волнует, теперь вы останетесь сидеть дома, а я буду самостоятельно решать ваши проблемы. И те, которые были, и те, которые появятся после сегодняшнего вечера.

Мы ехали молча. Эдуард Петрович продолжал тереть свою руку, я включила радио. Минут через десять Крапивин, пребывающий в неведении, решил поинтересоваться дальнейшим планом действия:

— А куда мы едем?

— Уже поздно, мы едем отдыхать, — коротко ответила я.

— Куда?

— Сейчас увидите.

Мы как раз подъехали к старому микрорайону Витино, где скромные пятиэтажки, как стены лабиринта, выстроились в четкий квадрат. Петляя дворами, я наконец-то притормозила возле одного из домов. В этом доме, на пятом этаже, находилась двухкомнатная квартира с выходом на пожарную лестницу. Именно здесь я планировала провести ночь в компании своего незадачливого клиента.

— Тут живет мой знакомый, — объяснила я Крапивину, — сейчас он в длительной командировке, а его квартира в моем полном распоряжении.

— Тут безопасно? — поинтересовался Эдуард Петрович.

— Абсолютно, — успокоила я его.

В квартире пахло пылью, я давно не была здесь, и жилище моего друга выглядело заброшенным. Первым делом я скинула сапожки и бросила свою сумку в углу коридора. Потом прошла на кухню, открыла форточку и включила кран с холодной водой, набирая воду в чайник.

— Поесть бы чего-нибудь, — жалобно сказал Крапивин, заходя на кухню.

— Откройте навесной шкафчик, там должны быть кое-какие запасы.

Наш скромный ужин состоял из кукурузных хлопьев и крекеров, зато нам удалось побаловать себя ароматным, свежесваренным кофе, который всегда имеется в доме моего друга. Крапивин долго не решался заговорить со мной, хотя по его взгляду я понимала, как ему не терпится узнать мое мнение о проведенном дне.

После скромного ужина Эдуард Петрович сам вызвался помыть чашки и турку, в которой варился кофе, а заодно почистил плиту. Таким нехитрым способом он пытался искупить вину за свое поведение у Бородина. Я с наслаждением наблюдала за его стараниями, закуривая сигарету.

— Может, вы мне хоть что-нибудь скажете? — Крапивин не мог больше молчать.