Онлайн книга «День Вампира»
|
– Когда ты его видел в последний раз? – Неделю где-то. Или две, не помню. – Бедная ты моя девочка… – пробормотал Гош. – Себе возьмешь? – спросил Родионов с нескрываемой завистью. – А что тут вообще было? – Дралась она. Против десятерых в одиночку. Я едва успел. Конечно, попробую уговорить пойти со мной. – Счастливый, – вздохнул Родионов. – Ладно, я парням скажу, они рады будут. Мы все за нее очень переживали. Непростая ведь псина. Что за порода-то? – Помнишь рекламу «Педигри»? Самую первую? Несколько секунд Родионов сосредоточенно глядел куда-то в приборную доску. – Пора мне, – сказал он вдруг. – А то они волнуются. – Спасибо, что приехал, – кивнул Гош. – Всегда так? – Считай, что всегда, – уклончиво ответил Родионов. – Я хотел спросить… Чуть не забыл. На вашей заставе учет какой-нибудь ведется? – Кого? – хмуро спросил Родионов, думая о своем. – Прибывших. – Ага. С сегодняшнего дня прямо и начнем. Гош отпустил загривок Беллы, подошел вплотную к приземистому красному родстеру и сел на корточки рядом с открытым настежь окном, в котором угрюмо насупился Родионов. – В чем дело, старина? – спросил Гош негромко. – Я какую-то глупость сморозил? – Так что за порода? – поинтересовался Родионов, не поворачивая головы. – Бернская овчарка. Родионов уныло кивнул. – Ничего я не помню, Гош, – сказал он горько. – Ни-че-го-шень-ки. Я ж тебе сказал – полный идиот. Вот зачем у меня кольцо на пальце – это помню. А где она может быть сейчас… – А я не знаю, где мое кольцо, Рэдди. – У тебя что, тоже?.. – встрепенулся Родионов. – Я безумно гордился этим кольцом, – сказал Гош очень тихо. – Куда я его дел? Его могли снять с меня только с мертвого, понимаешь? Я не променял бы его даже на жизнь. – Ну что за глупости, старик… Кольцо – это символ, да… Но не до такой же степени. – До такой. Вот именно до такой. Рэдди, я проснулся тридцать пять дней назад. И каждый день я плачу, как ребенок, у которого пропала мама. А на прошлой неделе вспомнил, что у меня была жена, самая прекрасная женщина на свете. И поехал сюда. И теперь уже не знаю – может, не плакать больше? Может, сразу застрелиться? – Перестань, Гошка. Все плачут. Все хотят с собой покончить. Каждый. Каж-ж-дый. У нас вся застава по утрам ходит с красными мордами и друг на друга не смотрит. А мы-то проснулись кто в начале лета, а кто и весной… Некоторые помнят, что у них дети были… Ты, главное, ищи. Ты плачь и ищи. Мы все ищем. Каждый как может, так и ищет. Иначе нельзя. Иначе ведь никакого выхода, да? Белла ткнулась мокрым носом в дрожащую щеку Гоша и вздохнула. – А у нее вот мужика убили, наверное, прямо на глазах, – предположил Родионов. – Она собака, – помотал головой Гош. – Она умеет забывать. – Мы тоже. – Не так быстро. И потом, я не хочу забывать, понимаешь? Я фамилию свою забыл, я не помню, чем занимался, где жил – тоже не помню. Но любовь… Я не забуду. Ты не забудешь. Нам ведь тогда жить будет незачем, Рэдди. Окончательно незачем. – Вот поэтому и нужно искать, – сказал Родионов твердо. – Знаешь, Гош, мне действительно пора. То есть я уже на подходе доложил, что все нормально, когда тебя увидел, но тем более мне нужно обратно. Гош потер ладонью глаза. – Еще раз спасибо, что приехал. Но ты мне не сказал. Насчет учета новичков. Вы их считаете, или как?.. – Ты первый, кого мы пропустили. Единственный проснувшийся, который пришел с нашей стороны. И по-моему, двадцать пятый, кто вообще пришел. Или двадцать шестой. – Ясно, – вздохнул Гош. – Эта антенна у тебя – это рация? – Да. Тебе дадут. В Кремле дадут. Поезжай в Кремль прямо сейчас, там все тебе расскажут, что захочешь, и все дадут. У нас каждый человек на вес золота, ты же понимаешь. Даже такие, как я. – Какие? – усмехнулся Гош. – А такие, что в ноль, – не очень ясно, но вполне понятно высказался Родионов. – Зомби. Гош закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Уж на кого Родионов не походил, так это на зомби. Эмоции из него перли во все стороны. – Ты небось заставу строил? – поинтересовался Гош, надеясь если не польстить однокласснику, то хотя бы переменить тему. – Не-а. Понятия не имею, кто ее строил. Она была уже. И техника стояла. Откуда взялась… Тоже загадка, Гош. Все подъезды к городу закупорены. Даже наверху, на Кольцевой, все проемы в отбойнике завалены. Как будто здесь кто-то оборону держал. И не пехоту ждал, а танки. Короче, армию. – Ты, я надеюсь, армию не ждешь? – осторожно спросил Гош. – Почему? Вдруг припрется. – Военные мертвы, Рэдди. Все. Поверь хотя бы на слово. Я видел. Я проехал несколько городов и везде первым делом совался в воинские части. Кругом истлевшие трупы в погонах. И знаешь, Рэдди… Очень истлевшие. Чересчур. А оружейные комнаты вскрыты, причем грубо. И разграблены. Как ты думаешь, сколько мы проболтались без понятия о себе? И чем мы занимались в это время? – Я не пытался считать, – вздохнул Родионов. – Но с такой информацией тебе, честное слово, обязательно нужно в Кремль. Тебя ждут давно. – Не понял? – удивился Гош. – Не знаю, чем занимался я, пока спал. Но чем занимался ты, я в курсе. – Совсем не понял… – упавшим голосом повторил Гош. – Ты несколько раз появлялся у нашего поста. Два, три месяца назад. Стрелял по нам из этой своей штуковины, требовал, чтобы пропустили, и крыл матом всех московских и Бориса в отдельности. Мы уже совсем было собрались тебя пристрелить, но Борис запретил. Сказал, что нужно ждать, что ты обязательно проснешься, и тогда уж выяснится, откуда ты его знаешь, и почему так не любишь москвичей. Гош ошарашенно молчал. Ему хотелось извиниться – но за что? Никогда он сюда не приезжал, ничего не просил, и никакого Бориса ведать не ведал. – А этот… Борис, – пробормотал он наконец. – Борис меня помнит? – Не знаю. Похоже, нет. Так что тебе прямая дорога в Кремль. Там наш Комитет, а Борис его председатель. Вот и встретитесь… Гош помотал головой, стряхивая оцепенение. – Хорошо. Я буду в Кремле завтра, – сказал он. – Слушай, а если крысы, или собаки те же, или еще что-нибудь? – Ну? – Ну, я стрельну, а вы опять на уши встанете. – Мы не услышим. Ты отъедешь еще на пару километров, и мы просто не услышим. Да, кстати! Точнее, между прочим – так, кажется, надо говорить? |