Книга Дела семейные, страница 23 – Рохинтон Мистри

Плач Наримана слышался несколько дней; иногда он всхлипывал во время послеобеденного сна, чаще по ночам. Было решено сообщить доктору.

* * *

Наримана удивил визит доктора Тарапоре, он усомнился в надобности тщательного осмотра.

— Мне казалось, я говорил вам в больнице, — соврал доктор, — что осмотрю вас через неделю после выписки. Чтоб удостовериться, что все идет как положено.

— И как?

— Все нормально. Лекарства снимают боль?

— Первые два дня были мучительными, — сказал Нариман, и Куми затаила дыхание — неужели пожалуется насчет стульчака? — Но это естественно, — продолжил Нариман, — тогда я принимал четыре таблетки обезболивающего в сутки. Сейчас мне достаточно одной таблетки перед сном.

— Отлично, — отозвался доктор. — Отлично.

Он не подавал вида, что обеспокоен переменой, которая произошла за неделю с профессором. Его состояние нельзя было объяснить переломом. Доктор Тарапоре провел беседу с Джалом и Куми — надо постараться поднять больному настроение.

— Депрессия — явление нередкое в период болезни, но у стариков она может принимать острую форму. Он не должен видеть, что вы встревожены его состоянием, будьте веселы и оптимистичны при нем, говорите с ним о хорошем, вспоминайте о приятном. Смех и веселое общение так же важны для него, как лекарства.

Доктор напомнил и о необходимости следить за состоянием спины, чтобы не допустить пролежней. Посоветовал ежедневно обтирать больного губкой или мокрым полотенцем, пользоваться хорошим тальком, почаще переворачивать его, усаживать в постели, подкладывая подушки под плечи. Пролежни или изъязвление тканей будут мукой для профессора, предостерег доктор, и серьезной нагрузкой для тех, кто за ним ухаживает.

…Куми сказала, что доктору Тарапоре легко рассуждать о веселом общении, ему-то не предстоит убить всю жизнь на уход за лежачим больным.

— Приятные воспоминания ему нужны. А откуда им взяться теперь?

— Можно говорить про Рокси, вспоминать ее младенческие годы, — придумал Джал. — Папа был очень счастлив тогда. Мы все были счастливы, мама тоже.

— И сколько можно говорить об одном и том же?

Джал пожал плечами.

— Меня вот что беспокоит — как бы мы ему не навредили своим уходом. Мы же ничего не знаем. Ты слышала, что доктор сказал про гигиену. Это огромная ответственность.

— От которой свободны Роксана и Йезад. Это несправедливо, и я с самого начала это говорила.

— Но как раз ты и не желаешь, чтобы мы им сообщили.

— А что толку сообщать? Пока папа у нас, они все равно помогать не будут.

Джал покачал головой, не зная, что сказать.

— Вот я вечером накричала на папу, а потом мне так было стыдно! Мне иногда жуткие мысли в голову лезут от отчаяния. Дать ему снотворного, чтоб тихо было. Или какие-нибудь таблетки для запора. Чтоб хоть на несколько дней его заперло.

Джал потер родинку под правым ухом.

— Разве не говорится, что, когда Бог насылает напасти, Он дает нам силу и мудрость, чтобы справиться с ними?

Она ответила, что сила и мудрость достаются только тем, у кого смелость есть, кто может постоять за себя.

— А мы никогда не могли, разве не так?

— Ты что имеешь в виду?

— Подумай сам — почему нет денег нанять сиделку? Потому, что мы позволили папе потратить все его сбережения на Роксану. С этого и начались наши проблемы. Слава богу, что нам от мамы достались средства. — Куми опять пылала яростью. — Была бы мама жива, не допустила бы она такую несправедливость! Как же я всех их ненавижу!

— Не надо так, она же наша сестра. А эту квартиру папа отдал нам. Теперь мы обязаны заботиться о нем.

— Ничем я папе не обязана! Он мои пеленки не менял, попку мне не мыл, и я тоже не обязана убирать его дерьмо!

— А как он мог? Тебе было одиннадцать лет, когда он женился на маме.

Джал не мог удержаться от смеха.

Куми слабо улыбнулась.

— Хорошо, все равно я не считаю, что обязана все это делать для него.

— Не в этом главная проблема. Даже если б мы с тобой превратились в парочку милосердных сестер наподобие Флоренс Найтингейл и обеспечили папе первоклассный уход, как насчет оптимизма и веселья? Их же в аптеке не купишь. А что, если он вправду умрет от депрессии?

Куми прижала палец к губам — у нее в голове формировалась идея.

— Папа всегда в хорошем настроении, когда общается с Рокси и с ее семьей. Папа и Йезад вечно перешучиваются и пересмеиваются.

— И что?

— А то, что он должен быть с ними, раз доктор назначил ему веселое общение.

— Глупости. Папа и Йезад прекрасно ладят. Но это не значит, что Йезад согласится месяц держать тестя у себя в доме, в двух тесных комнатушках.

— А Роксана что? Тоже не согласится? Если доктор говорит, что это вопрос жизни или смерти, так не Йезаду решать, как быть.

Новая идея долго обсуждалась на разные лады, пока брат и сестра не убедили себя, что Роксана без звука примет отца и даже будет им благодарна за эту возможность.

— На самом деле, — заявила Куми, — она нас отругает за то, что мы целую неделю ничего ей не говорили.

* * *

Подавая отчиму чай и тосты на завтрак, Джал сказал, что возникла идея, которую надо бы обсудить.

— Хорошо бы тебе немного погостить в «Приятной вилле», чтобы скорей восстановить силы.

Нариман кивнул и сказал, что чай несладкий.

— Я целую ложку положила.

— Все равно несладкий.

Куми добавила сахару, напомнив ему, что сахар больше по талонам не дают.

— А при рыночных ценах приходится экономить.

— Так что ты думаешь об этой идее, папа? — спросил Джал.

— Я думаю, что у Рокси тебе будет веселее, — вступила Куми. — Йезад и дети составят тебе компанию. И ты сразу начнешь поправляться — счастливое расположение духа означает здоровое тело. Время пролетит незаметно.

Они с нетерпением ждали ответа.

— Приятно видеть, что улыбки возвращаются на ваши сумрачные лица, — произнес он наконец. — А то вы стали похожи на портреты в коридоре.

— Что делать, папа, — сказал Джал, — мы тревожимся за тебя, и тут уж не до улыбок. Тяжело ведь видеть, как ты страдаешь, а мы не в силах тебе помочь.

Последовало долгое молчание.

«Допустим, — думал Нариман, — я скажу «нет» и приведу убедительные доводы — они все равно могут поступать по-своему. Допустим, я скажу: я живу в своей квартире, я перевел ее на ваше имя, потому что не хотел делать различие между вами и Роксаной. Неужели теперь, когда я беспомощен, вы меня на улицу выбросите? Скорей всего, они посмеются и скажут, что я драматизирую ситуацию».