Книга Дела семейные, страница 53 – Рохинтон Мистри

— Что вы говорили о деньгах на вашем счете?

— Я не помню.

— Куми утверждает, что у вас нет никаких денег. И квартиры тоже нет.

Резкость его тона испугала Роксану.

— Ты не волнуйся, папа, ты же знаешь, какие глупости она иногда говорит.

— Лично я по горло сыт ее оскорблениями, — заявил Йезад. — Больше мы туда не пойдем. Во всяком случае, пока она не извинится. И тебе я запрещаю ходить к ним.

— Но зачем бедного Джала обижать? — жалобно спросила Роксана. — Он же дурного слова не сказал…

— Если бы он меньше вертел свой аппарат, а проявил бы больше мужества, так его сестра вела бы себя пристойно.

— Только не ссорьтесь, прошу вас, — умоляюще сказал Нариман. — Объясните мне, чем Куми так расстроила вас?

Ему рассказали.

— Это правда?

— Может быть, — слабо улыбнулся Нариман.

— Если вы перевели квартиру на их имя, то вы должны это знать.

— Прошло столько лет. Несчастные дети, им так много пришлось пережить. Возможно, я что-то и подписал.

— Очень глупо с вашей стороны.

— Не понимаю.

— Все очень просто: вы утратили юридическое право на квартиру. Теперь оспорить это можно только через суд.

Нариман отвернулся лицом к стене и собрался с мыслями.

— Им, может быть, приятно некоторое время отдохнуть от меня. Но вы что, считаете, что меня навсегда выставили вон?

— Единственный способ проверить — это позвонить в дверь и посмотреть, примут ли вас.

— Ты не волнуйся, папа, они просто тянут время. Хотят, чтобы ты возвратился совершенно здоровым — им так легче будет.

Она отправилась разогревать обед, Йезад пошел за ней.

Капризная плита не желала зажигаться. Йезад отключил газовый баллон, забрал у Роксаны зажигалку и прочистил горелку.

— Надо найти способ перехитрить Куми и Джала, — говорил он. — На самом деле это теперь война умов.

— Но если они не собираются взять папу обратно…

Горелка пыхнула огнем.

— Черта с два. Не выйдет. Раз они играют в эту игру, так придется и нам. Они выкидывают его к нам, а мы выкидываем его обратно к ним.

— Папа не футбольный мяч. Я не играю в такие игры.

— Тебе и не надо. Играть буду я.

Он продолжал щелкать газовой зажигалкой, выбивая из нее снопы искр.

Роксана выхватила зажигалку из его рук и со стуком припечатала к столу.

— Я тебе прямо говорю: если ты выставишь папу, можешь считать, что выгнал и меня.

Ультиматум застал его врасплох.

— Вот как? — сказал он после паузы. — Так мало я значу для тебя, так мало семья значит для тебя?

— А папа что, не семья?

Рассудив, что нет смысла спорить о дефинициях, Йезад покинул кухню, уселся за стол и стал играть с тостером, снова и снова нажимая и отпуская рычажок. Как все запуталось в его жизни, думал он, хоть бы Капур начал планировать свою избирательную кампанию, до выборов всего три месяца. Обещанное повышение, по крайней мере, позволит решить денежные проблемы.

— Пружину сломаешь, папа, — сказал Джехангир.

Йезад вздохнул и отодвинул тостер, как раз когда Роксана поставила на стол кастрюлю, нарезала хлеб и положила по ломтю перед каждым прибором. Оставшийся, шестой, положила на тарелку Йезада и позвала мальчиков.

— Что на обед? — осведомился Мурад.

— Ирландское рагу. — Мать наполнила его тарелку картошкой с луком и подливкой.

— А где баранина? — поинтересовался Мурад.

— Хороший вопрос, — ответил Йезад, — видимо, в Ирландии пасется.

Он обмакнул кусочек хлеба в подливку и принялся за еду.

Джехангир последовал примеру отца и объявил, что рагу потрясающе вкусное.

Мать улыбнулась, раскладывая рагу по тарелкам. Когда она взялась за тарелку Наримана, тот после первой же ложки остановил ее — мне больше не надо. Спасибо.

— В чем дело, чиф? Не нравится постный обед? Поешьте, чтобы не огорчать нашу маленькую Рокси.

— Прошу тебя. Папа и без того расстроен.

— Скоро еще больше расстроится. Скоро можем оказаться на хлебе и воде.

— Прекрати. Как можно быть таким бесчувственным?

Нариман поднял руку.

— Я заслужил все, что Йезаду хочется сказать. Вы страдаете от моей недальновидности. Действительно, было глупо с моей стороны записать квартиру на них.

Он размял картофелину на тарелке и продолжал, не поднимая глаз:

— Поколениям студентов я преподавал «Лира», но для себя так и не извлек урок. Что ж я за учитель, если к концу жизни не стал умнее, чем в молодости?

— Что такое «лир»? — заинтересовался Джехангир.

Нариман проглотил картошку.

— Так звали одного короля, который наделал много ошибок.

— Не ты повинен, папа, в поведении Джала и Куми. Твой поступок только доказывает твою доброту и доверчивость.

— Доброта и доверчивость не дают человеку крышу над головой, — буркнул Йезад.

— Не беспокойся, этот Лир уедет к себе домой, — сказал Нариман. — Я знаю Куми — придет время, и она заберет меня.

Никто не ответил.

Потом Мурад спросил, есть ли еще хлеб.

— Ты получил свою порцию, — сказала мать.

— Но у меня еще осталась подливка.

Роксана подала ему свой ломтик, но Йезад ткнул в него пальцем, потребовал, чтобы Мурад вернул хлеб матери, и подвинул ему свой кусок.

— Нет, папу нельзя лишать хлеба, — возразила Роксана, — он должен ходить на работу, чтобы деньги в дом приносить.

— А маме нужны силы, чтобы судно подносить! — И он перебросил хлеб на тарелку Мурада.

Мурад вышел из-за стола.

Роксана сказала, что если так пойдет, то скоро никто и не вспомнит про баранину — дети будут сыты детскими выходками их отца.

Он подождал, пока мальчики уберут со стола, и пошел обуваться.

— Ты куда? — спросила Роксана.

— Да никуда.

Дверь захлопнулась. Прикрыв рот рукой, Роксана не сводила глаз с розочек на скатерти. За пятнадцать лет семейной жизни он впервые так повел себя.

— Не мучайся, — тихо сказал Нариман. — Беднягу одолевают заботы. Решил немного погулять, прийти в себя. Мне это всегда помогало.

— Ох, папа, разве становится легче от того, что говоришь гадости, выходишь из себя?

— Что ему остается? Он не святой — мы все не святые.