Онлайн книга «Иерусалим»
— Ты знаешь, — сказал он через пару дней, — мы тут пили с Борькой, ну знаешь, который работает в Шабаке [152] , и выпили, честно говоря, немало. Так я ему рассказал, как мы с тобой добыли копье Лонгина. — И что? — Так он стал хвастаться, что был задействован в мивца «Лонгинес» [153] . А это вообще что такое? — Понятия не имею, — ответил я, — спроси его. — Да он об этом так гордо говорил, что мне было неловко спросить: а что это вообще за зверь. Ладно, спрошу. Он спросил в тот же день, встретив Борьку где-то в городе, и перезвонил мне в состоянии крайнего удивления. — Ты бы видел Борькино лицо, — сказал он, — он только что не побелел, когда я его спросил про операцию «Лонгинес». — Так что же это такое? — Он сказал, что впервые слышит и никогда мне ничего такого не говорил. А потом еще перезвонил и попросил, во имя старой дружбы, к его пьяному бреду всерьез не относиться. — Что, только ради этого и позвонил? — Да нет, — сказал Марголин ехидно, — просто к слову пришлось — где-то в середине разговора. — Ага. — Вот и я говорю. — Ну, — добавил Марголин, подумав, — с чего начнем? — Оставь. Очередной шабаковский бред. — Ты не видел его рожу. — Было бы что серьезное, ты бы на ней ничего не прочитал. — Я его уже десять лет знаю; мы еще в Ботаническом саду пили, до того как его замуровали. Так что он для меня вполне открытая книга. — Нет, — сказал я, — занимайся этой чушью без меня. — Долг платежом красен, — ответил он упрямо, — я же пришел помогать тебе по дороге на факторию. Да и вообще. «Вообще», как мне показалось, заключалось в том, что нечто из услышанного его насторожило, и он просил о помощи. — Приходи, — сказал я, и мы начали разрабатывать план действий. Но разработать его было сложно, поскольку абсолютно никаких нитей у нас не было, а поиск в интернете со словами «мивца „Лонгинес“», «операция „Лонгинес“» и даже «оперейшн „Лонгинес“» не дал никаких результатов. Мы решили ждать и наводить справки, но все это оказалось достаточно безрезультатным. Так продолжалось до одного вполне случайного эпизода. Был ясный весенний день, небо горело синевой, было невыносимо душно и все же хорошо, горячий воздух обволакивал кожу. Я вернулся домой, разделся и лег на матрас; работать и читать не хотелось, думать тоже. Я полежал так некоторое время, иногда шевеля пальцами на ногах и искоса на них поглядывая, но потом усилием воли все же заставил себя подняться и включил компьютер. Собственно говоря, я должен был перевести на иврит какие-то не очень понятные мне бумаги из Национального фонда по озеленению и даже перевел почти целый абзац, но потом решил, что переход от матраса к работе был слишком резким и, дабы его немного скрасить, пошел в чат. Из тех чатов, в которых я временами бывал, я выбрал тематический музыкальный чат на одном из израильских русскоязычных сайтов — надеясь услышать какие-нибудь забавные новости, которых, впрочем, я не слышал там никогда. За двумя исключениями, в чате висели вполне знакомые ники. — Ну, что нового, — спросил я, входя. — Да так, общаемся, — ответил «гопа». — Типа, — добавила «киса». — И про что? — Да хрень всякая, — ответила «магдалина». — Не скажи, — написал «спам», — Земфира — это круто. — Но занудно, — добавил Шарик. — Сам ты занудный, — ответила «киса». — А по-моему, — сообщила «кошечка», — Земфира свою лучшую песню уже написала. — А ты тоже так думаешь? — написал я, пытаясь вспомнить, не слышал ли я часом где-нибудь эту Земфиру. Но «кошечка» как-то писала, что она, «кошечка», очень симпатичная; и, кроме того, я два или три раза общался с ней «напрямую», с помощью вполне индивидуальных посланий. Так что мне не хотелось портить уже сложившиеся отношения. — А кто еще так думает? — спросила «кошечка». — Ну я, например, — написал я. — Какие мы умные, блин, — написал «гопа». — Скукотища, — пожаловалась «киса». — Тебе всегда скучно, — написала «магдалина». — А тебе всегда весело, — ответила «киса», — все ждешь, что тебя кто-нибудь склеит. — Вафельник завали, а, — написала «магдалина». — Девочки, не ссорьтесь, лучше скажите, как вам последний хит «Ногу свело», — написал «спам». — Еще раз — и обеих отмодерирую на бип, — вмешался, хотя и с опозданием, модератор. — Ты, блин, пальцы-то не очень растопыривай, — сказала «киса». — Киса, последнее предупреждение, — ответил модератор. — Давно пора, — ответил «шарик». — Ты, бип, девушек не трогай, — прореагировал «спам», — слушай свою «красную плесень». — Кто здесь против панков? — написал «гопа». — Слушай, — написал я «кошечке», — тут, я чувствую, про музыку сегодня не очень поговоришь. — А когда поговоришь? — ответила она. — Одни жлобы вокруг. — Может, пересечемся? — Легко. А когда? — Да сейчас. — Не. Я под душ влезть хочу. И мне еще ехать почти час. — В семь? — предложил я, — у «Талитакуми» [154] ? — Беседер. Забились. А как ты выглядишь? Я объяснил. — А ты? Она тоже объяснила. — Тачка есть? — добавила она. — Есть, — сказал я, подумав, что за два часа успею попросить у Марголина его старую «Субару». Мы встретились в начале восьмого; и вопреки моим дурным предчувствиям, «кошечка» оказалась девицей по имени Лена лет двадцати трех, с несколько неправильными чертами лица, но достаточно стройной и почти блондинкой. Я предложил ей на выбор либо остаться в каком-нибудь кафе прямо здесь, на улице Бен-Йегуда с ее шумом и уличными музыкантами, либо пройти чуть дальше до одного из внутренних двориков на Нахалат Шива [155] . Но она отвергла оба варианта и спросила, почему я не хочу пойти с ней на Русское подворье [156] . Я ответил, что места для парковки не было, припарковался я достаточно далеко, и на Русское подворье придется идти пешком. «Да нет, — сказана она, — типа совсем не влом». И мы перешли на другую сторону улицы Короля Георга. Прошли по булыжным мостовым Бен-Йегуды, мимо расходящихся переулков и шумных уличных кафе и вышли на Сионскую площадь к тесной праздной толпе и белому ряду стоящих такси. У самой площади пели и аскали [157] знакомые хипы; приветливо помахали, что-то прокричали; один из них подошел к нам, жонглируя шишками, раскрашенными серебрянкой. Мне показалось, что он под кислотой, и я спросил его об этом. «А вот и нет, — ответил он, — но зато как мы вчера уторчались». Мы спустились чуть ниже и оказались в полутьме улицы Хавацелет, с ее дешевыми гостиницами, в которые иерусалимские проститутки приводят своих клиентов. |