Книга История призрака, страница 94 – Джим Батчер

Никто не отозвался. Из глубины цеха доносились негромкие, осторожные звуки: шарканье раздолбанных, поскрипывающих подошв по бетонному полу. Еще шаги. Негромкое дыхание...

— Страж, — произнес Баттерс и побарабанил пальцем по зубам.

Дэниел напрягся — это было видно по его плечам.

Фиц негромко взвыл.

— Это я! — заорал он. — Я, Фиц! Сэр, они говорят, они пришли потолковать о фоморах.

— Фиц! — послышался голос откуда-то сбоку. Мальчуган, самый маленький из участников нападения на дом Мёрфи, вынырнул из-за стальных стеллажей и тут же пригнулся, готовый удирать.

— Привет, Зеро, — сказал Фиц как мог спокойнее, с учетом державшей его руки Дэниела. — Босс дома?

Послышался шелестящий звук, словно кто-то с силой метнул мяч, а потом голос Аристида прозвучал у нас из-за спины:

— Я здесь.

Дэниел дернулся, зато Баттерс скрыл свою реакцию просто мастерски. Он небрежно оглянулся через плечо на Аристида, стоявшего в проеме выбитой двери. При этом Баттерс выгнул бровь так, словно сам по себе трюк он видел уже и не раз, хотя в исполнении Аристида это заслуживает одобрения. Потом повернулся к Аристиду всем корпусом.

Он вежливо кивнул.

— Я Страж Уолдо, — представился Баттерс. — А это Страж Косарь.

Дэниел насупился.

— Если у вас нету срочных дел, нам хотелось бы занять вас ненадолго.

Мгновение-другое Аристид, прищурившись, разглядывал всех троих. Одет он был в поношенный синий халат поверх свободных китайских тренировочных штанов и майки. Грудь его поросла густой курчавой шерстью. На бритой голове и скулах темнели татуировки.

— Вы что, из Белого Совета? — спросил он.

Баттерс молча смерил его взглядом и вздохнул:

— Наверное, мне стоит попробовать начать сначала. Наши досье описывают вас как не обладающего особой силой, но довольно умелого профессионала. Они что, ошиблись?

Аристид скрестил руки на груди; лицо его застыло бесстрастной маской.

— Разумеется, я знаю, что такое Белый Совет. Какое дело у вас может быть ко мне? И почему вы удерживаете одного из моих учеников?

Я быстренько обошел Аристида по кругу. Как призрака он меня, разумеется, не видел. У него даже мурашки по загривку не побежали. Наверное, решил я, он полная противоположность Фортхиллу: будучи самовлюбленным мегало-маньяком, он просто не готов ощущать присутствие любых посторонних душ.

— У него на пояснице халат топорщится, — сказал я Фицу, вернувшись. — Моргни дважды, если ты знаешь, что это. Один раз, если не знаешь.

Фиц вздрогнул, покосился на меня и дважды моргнул.

— Оружие? — спросил я.

Он снова дважды моргнул.

— Пистолет?

Он моргнул один раз.

— Нож?

Дважды.

— Ладно, — кивнул я. — Это именно то, что я хотел узнать. Если будет шанс или если дойдет до драки, скажи об этом Дэниелу.

Он моргнул дважды, довольно беспокойно.

Я поколебался, но смягчил голос.

— Держись, парень, — сказал я. — Мне приходилось бывать на твоем месте. Все будет о’кей.

Фиц больше не моргал, только прикусил губу. Баттерс тем временем продолжал разговор:

— Говоря прямо, Совет находит нынешнюю активность фоморов отвратительной. Скажу больше: в результате только что завершившейся войны с Красной Коллегией у нас значительно меньше возможностей ответить на эту активность.

Что, вообще-то говоря, не совсем соответствовало истине. Совет вышел из войны, имея в активе более опытных и подготовленных Стражей, чем было до ее начала. Ну конечно, большинство их составляли малолетки возраста Молли, если не младше, хоть и они заслуженно считались ветеранами. Вот только готов биться об заклад: фоморы, вербующие уйму мало-мальски одаренных магических талантов, явно не находились в верхних строках их списка первоочередных проблем.

— Я слышал, Стражи умеют перейти к делу, — кивнул Аристид. — Может, нам действительно стоит начать сначала, чтобы вы это проделали?

Баттерс одарил чернокнижника ледяной улыбкой и кивнул:

— Вы со своей командой до сих пор здесь. Значит, вы на что-то способны. Мы одобрительно относимся к таким способностям.

Аристид помолчал, склонив голову набок.

— Вы пришли, чтобы обсудить возможности сотрудничества?

— Давайте не будем забегать вперед, — отозвался Баттерс. — Я не вербовщик. Считайте это простым визитом. Знакомство на уровне рядовых, так сказать.

Очень мне не хотелось оставлять их втроем наедине с Аристидом и его ножом, тогда как самих их не защищало ничего, кроме Баттерсова блефа и нескольких ярдов серой ткани, однако мы-то сюда пришли не для стычки с Аристидом. Мы пришли сюда ради Фортхилла. И план, который мы наспех склепали с Баттерсом, требовал, чтобы я отыскал священника, пока остальные будут отвлекать Аристида.

И потом, если в мозгу у Аристида имелась хоть одна извилина, он не мог не питать хоть какого-то уважения к Серым Плащам. В отличие от знакомого уличного регулировщика Серые Плащи не вызывают у рядовых членов оккультного сообщества дружеских чувств. Их боятся — и, возможно, со времени войны с Красной Коллегией этот страх только усилился. Ведь Стражи делают тебе всего одно предупреждение — еще до того, как ты пересечешь черту, нарушив один из Законов Магии. В следующий раз они встретятся с тобой скорее всего затем, чтобы отсечь тебе голову.

Чего в отношении к ним больше — страха или уважения, зависит преимущественно от точки зрения. Однако никто — никто — не относится к ним легкомысленно.

Поэтому то, что Баттерс воспользовался их наводящей страх репутацией, представлялось вполне логичным. Тем более логичным, что репутация — вещь нематериальная (как и я сам в моем положении), однако повлиять на ход событий вполне в состоянии. Призрак бескомпромиссной жестокости Стражей мог помочь моим спутникам, возможно, даже лучше, чем я, останься я с ними. Поэтому я пожелал им удачи и отправился выполнять отведенную мне часть плана.

Я исчез и возник под самым потолком цеха, стараясь при этом не попасть в один из солнечных лучей, пробивавшихся в помещение сквозь несколько маленьких окошек. С учетом плошади цеха потолок располагался не слишком-то и высоко, так что мне пришлось сделать несколько попыток, прежде чем я обнаружил лагерь. Я устремился туда и нашел фортхилла.

Священник неподвижно лежал на полу, свернувшись калачиком. Я не видел, дышит ли он, а дотронуться, чтобы пощупать пульс, я не мог. Поморщившись, я опустился на колени и сунул руку в его ногу. Я испытал резкое, странное ощущение контакта с живой плотью — примерно так было, когда я касался Морти и моей ученицы. Во всяком случае, это заметно отличалось от того покалывания, которое я испытывал при соприкосновении с чем-то материальным, но неживым. Значит, он жив. Казалось, сердце мое на мгновение застыло и снова пришло в движение.