Книга Белый огонь, страница 87 – Дуглас Престон, Линкольн Чайлд

Он как будто не слышал ее. Его руки обхватили ее еще сильнее.

– Тед, помоги мне сесть…

Кори чуть пошевелилась, потому что он прижал ее так сильно, что ей стало больно.

– Грязная сука, – громко сказал он.

– Забудь ты про Кермоуд… Пожалуйста, Тед… ты делаешь мне больно.

– Я говорю не о Кермоуд, – возразил он. – Я говорю о тебе.

Кори была уверена, что ослышалась. У нее так кружилась голова. Тед еще сильнее сжал ее, даже дышать стало трудно.

– Тед… мне больно. Прошу тебя.

– Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание, сука?

Его голос изменился. Стал грубым, хриплым.

– Тед… что?

– Что «Тед, что»? – передразнил он ее высоким писклявым голосом. – Расскажи, что ты за штучка.

– О чем это ты?

Он сжал ее так сильно, что она вскрикнула.

– Что, нравится? Ведь ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Не корчи из себя невинную маленькую девочку.

Кори попыталась освободиться, но у нее почти не осталось сил. Это было похоже на ночной кошмар. Может, это и был кошмар – всё, от начала до этой минуты.

– О чем ты говоришь?

– О чем ты говоришь? – передразнил он ее.

Она дернулась, пытаясь освободиться, но Тед грубо развернул ее, почти вплотную приблизив свое лицо. Красное, потное, обезображенное гримасой ненависти, оно страшно напугало Кори. Глаза Теда налились кровью и источали влагу.

– Ты посмотри на себя, – сказал он, понижая голос и кривя губы от гнева. – Все время динамила меня, дразнила, то обещала, то говорила «нет», дурачила меня.

Он с неожиданным бешенством сжал ее своими сильными руками, и Кори почувствовала, как треснуло у нее ребро и боль пронзила грудь. Она вскрикнула, охнула, попыталась что-то сказать, но он снова сжал ее, вышибая воздух из легких.

– Так вот, эти дразнилки прекращаются здесь, немедленно.

Он брызгал слюной ей в лицо. Его губы, на которых выступила белая пена, коснулись ее губ, его дыхание стало неожиданно зловонным – так пахнут разлагающиеся трупы.

Кори попыталась сделать вдох, но не смогла. Боль в лодыжке, в руке, а теперь еще и в ребрах была такой невыносимой, что у нее путались мысли. От страха и потрясения ее сердце, и без того учащенно бившееся после погони в шахте, затрепыхалось как сумасшедшее. Она никогда не видела такого перекошенного, такого пугающего лица. Тед был совершенно безумен.

Безумен. Безумен… Она не хотела думать о последствиях этого… не решалась, не могла довести эту мысль до естественного вывода.

– Пожалуйста… – с трудом выдавила она.

– Идеальный вариант, правда? Ты сама пришла ко мне в руки. Это карма. Избавляет меня от всех хлопот подготовки. Вселенная хочет преподать тебе урок, и я буду учителем.

С этими словами он бросил ее на землю. Кори упала, вскрикнув от боли. Тед пнул ее по сломанным ребрам. Боль была невыносимой, и девушка снова вскрикнула, хватая ртом воздух. Она почувствовала, что мир вокруг нее вращается, – это странное неземное ощущение полета, боль, испуг, изумление блокировали всякую способность мыслить рационально. В глазах у нее потемнело, и она потеряла сознание.

Ей показалось, что миновала целая вечность во тьме, прежде чем боль снова пронзила ее и вернула к жизни. Она по-прежнему находилась в этом грязном помещении. Прошли какие-то считаные мгновения. Над ней стоял Тед все с тем же безобразным лицом, глаза его слезились, губы были покрыты липкой белой пеной. Он нагнулся, ухватил Кори за ногу, развернул и потащил по дощатому полу. Она хотела закричать, но не могла. Ее голова стукалась об пол, и она чувствовала, что вот-вот снова вырубится.

Тед втащил Кори в большое помещение. Над ней возвышался громадный паровой насос – чудовищный механизм из гигантских труб и цилиндров. Высокое сооружение поскрипывало под напором ветра. Тед подтащил девушку к горизонтальной трубе, содрал с нее перчатки, ничуть не думая о больной руке, лишь злорадно ухмыльнулся, увидев поврежденный палец. Потом он поднял другую ее руку и грубо пристегнул запястье наручником к трубе.

Кори лежала, постанывая, то отключаясь, то снова приходя в себя.

– Вот, посмотри на себя теперь, – сказал Тед и плюнул на нее.

Пока она без особой надежды пыталась сесть, охая от боли, часть ее мозга говорила ей, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим, а она наблюдает за этим откуда-то издалека. Но у ее мозга была и другая часть – трезвая и безжалостная, которая говорила ей совершенно противоположное. Все это было реально. И более того, Тед собирался ее убить.

Пристегнув ее к трубе, Тед отошел назад и сложил руки на груди, разглядывая результат своих деяний. Темный туман, застилавший Кори глаза, слегка рассеялся, и она смогла оглядеться. Пол был усеян обломками старых досок. Поблизости висели две керосиновые лампы, дававшие слабый желтоватый свет. В одном углу находились кушетка со спальным мешком, коробка с наручниками, две балаклавы и несколько больших канистр с керосином. На столе лежали несколько ножей, бухты веревки, клейкая лента, стояла бутыль с какой-то прозрачной жидкостью, заткнутая стеклянной пробкой, валялись груды шерстяных носков и теплых свитеров – все черного цвета. Здесь был и пистолет. Кори показалось, что это девятимиллиметровая «беретта». Зачем Теду пистолет? В стену были вбиты крючки, на которых висели темная кожаная куртка и – словно в насмешку над ее положением – разные клоунские маски.

Вероятно, это было своего рода убежище. Логово. Логово Теда. Но зачем оно ему? И что значат все эти вещи?

В одном углу горела старая дровяная печь, вместе с проблесками пламени в потрескавшемся чугуне наружу прорывались теплые струи. А потом Кори обратила внимание на запах, висящий в воздухе. Зловещий запах.

Тед притащил стул, развернул спинкой к Кори, оседлал его и положил локти на спинку.

– Ну вот мы и приехали, – сказал он.

В нем было что-то до ужаса неправильное. Но тот злобный, свирепый, полоумный Тед, каким она видела его в последние минуты, переменился. Теперь он был спокоен и насмешлив. Кори сглотнула, не в силах воспринять все это. Может быть, если она поговорит с ним, то поймет, что его беспокоит, и вернет его к жизни из той тьмы, в которую он погружен. Она попыталась что-нибудь сказать, но смогла выдать лишь бессмысленный набор хриплых звуков.

– Когда ты появилась в городе, я подумал, что ты не похожа на остальных здешних людей, – заговорил Тед.

Голос его снова изменился, словно его неистовство ушло глубоко под лед. Этот голос звучал отчужденно, холодно, отдаленно, как будто Тед говорил с самим собой… или с трупом.

– Роринг-Форк. Когда я был маленьким, мы жили здесь, в настоящем городе. А теперь его захватили сверхбогатые мерзавцы, говнюки со своими девками, жаждущими богатства, звезды Голливуда, топ-менеджеры и хозяева вселенной. Они измордовали горы, повырубили леса. Нет-нет, они много говорят об окружающей среде! О том, что нужно питаться экологически чистыми продуктами; о том, что нужно уменьшить отравление воздуха, купив новую модель «гольфстрима» вместо старой; о том, какие «зеленые» у них особняки площадью десять тысяч квадратных футов. Сволочи. Так не должно быть. Они паразитируют на нашем обществе. Роринг-Форк – вот куда они все съезжаются, льстят друг другу, ищут друг на друге блох, как какие-нибудь долбаные шимпанзе. А к нам – к настоящим людям, родившимся здесь, – они относятся как к отбросам, годящимся разве что на то, чтобы убирать их дворцы и ублажать их. Против этого есть только одно лекарство: огонь. Этот город должен гореть. Он обязан гореть. И он уже горит.