Онлайн книга «Леонид обязательно умрет»
|
— Секреты мастерства передашь? — Это как водится! — пообещал старшина. Прокопыч благословил, но до поры до времени о Лебеде выше не докладывал. Хотел увериться в неслучайности результатов. Так часто бывает, знал по опыту начшколы снайперов, — новичок может месяц показывать высший результат, а потом наступает момент, когда все ломается, глаз косеет, рука кривеет, и бывший вундеркинд всю оставшуюся жизнь стреляет в молоко. Руководя областным ОСОАВИАХИМом до войны, он навидался всякого, а потому не спешил. Даже вручение ордена ей попридержал. Хмурову Прокопыч позволил делать с Лебедой все, что старшина сочтет нужным. Безо всякого режима. Кому этот режим, на фиг, нужен, если она в школе одна! А если дело выгорит и из девчонки получится элита, они все на том поимеют!.. До самой осени, через березовую весну и полынное лето, старшина Хмуров работал с Ангелиной Лебедой. Передал девке все тонкости снайперского искусства, а она их приняла, да такое ощущение сложилось у Хмурова, будто ефрейтор уже родилась с профессиональными повадками снайпера. Хватала науку на лету. Он научил ее стрелять с корточек. Причем заставлял сидеть в позе зэка по шесть часов не шелохнувшись, лишь тогда пускал зеркальцем солнечный зайчик. Хорошо зеркальце к палке привязывал, а то бы без рук остался… Хмуров обучил ее лазить по деревьям дикой кошкой и спать на ветвях змеей. — Подушка твоя — приклад! Оптический прицел — батька, а ствол винтовки — мать родная! — повторял старшина. Она улыбалась ему, чувствовал, была благодарна за науки, но души своей и странички не открыла. Хмуров был жалостливым мужиком, одновременно с этим понятия имел. Не хочет человек открываться, дело его. Видать, про изошло у этой Лебеды в жизни всякое… Ну что ж, улыбается — уже празднично! Так бок о бок они прожили полгода, и наступило время экзамена. Лебеда о том не знала, все зашифровано было. А Хмурова обещали расстрелять по-честному, если проговорится. Ангелину среди ночи подняли, велели приготовиться в пять минут, погрузили в кузов полуторки и отвезли километров за двадцать. Задание было поставлено туманно. Ожидать в точке «А» противника. Откуда ждать его появления, указано точно не было. Угол обнаружения врага шестьдесят градусов. В тот момент в школу приехал генерал-майор со Звездой Героя на груди. Накрыли стол и даже Хмурова позвали. Часа два молча пили спирт, закусывая солеными огурцами да вареной картошкой. Потом разговаривать стали. — Так хороша? — спросил генерал-майор. — Чудо как! — подтвердил начшколы. — Выдающаяся!.. — А ты как считаешь, старшина? — Ойстраху сто очков вперед даст! — Какому Ойстраху? — не понял генерал-майор. — Стрелку лучшему, — уточнил старшина. Командование пожало плечами, такого снайпера не припоминая. Прокопыч погрозил Хмурову кулаком, а тот не понял за что. — Хмурая только девка, — жалеючи проговорил старшина. — Неразговорчивая! — Товарищ генерал-майор! — засмеялся начшколы. — Фамилия старшины — Хмуров! — И что? — А то, что он говорит, что девка хмурая! Фамилию, что ли, свою дать хочет ей?.. Ха-ха! Про себя генерал подумал, что у тыловиков во время войны мозги ржавеют. А чувство юмора какое-то бабье. Вслух сказал: — Стрелять будет с девятисот! Начшколы поперхнулся огурцом и долго кашлял туберкулезником. Про себя в короткое время решил, что со школы снимут уже завтра, там фронт. Не пули боялся, а своего цистита хронического… — Да как же это! — развел руками Хмуров. — Да я сам далее шестисот пятидесяти не накрывал! — А нам другие не нужны! Других — навалом! Генерал-майор заблестел глазами, превращая свое лицо героя в монументальное, ливанул из бутылки в стакан спирта и без приглашения к тосту компании выпил. — За Победу! Начшколы постарался догнать героя, да вновь поперхнулся, впрочем, не спиртом, а догнавшей его перспективой. — За Победу! Старшина Хмуров лишь кивнул. Бледный лицом — окрасился в тон стены. — А выстрел сделает в шесть пятнадцать утра, — добавил генерал-майор, утирая хмельной пот со лба. — Ночью!!! — воскликнул Хмуров. — Не ночью, а утром, — уточнил герой. — П…ец! — расслабился в голос Прокопыч. — Цель будет видна лишь шесть секунд. Здесь всех накрыло по полной. Начшколы даже тихонечко запел «степь да степь кругом», а старшина жалел ефрейтора Лебеду, словно дитя свое, оставленное ночью в лесу на съедение волкам. Сдерживал слезки. Когда светало, лишь он один, Хмуров, не спал. Сидел за столом, уложив голову на согнутые в локтях руки. Тосковал мужик. Генерал храпел по-генеральски, а начшколы вторил ему чуть менее значительно. Заорали петухи, предупреждая куриные гаремы, что самцы в полной боевой готовности, сейчас поклюют пшена и свои обязанности выполнят играючи… Дверь в кабинет начшколы открылась с грохотом, так что генерал проснулся тотчас, а товарищ с циститом, открыв глаза, подумал, что бомбят. На пороге кабинета, с ППШ на мощной груди, расставив ноги, стоял двухметрового роста капитан. Лицо — красное, а глаза — голубые. Монументальному герою — монументальный адъютант. Через две секунды генерал-майор уже мог воспринимать информацию. — И?.. — таким его вопрос был. Капитан кивнул. Таким был его ответ. Генерал-майор немедленно поднялся из-за стола. С грохотом повалилась на пол посуда, но он не обращал внимания на такие мелочи, за грудки поднял начшколы и жирно поцеловал того в губы. — Не забуду! — Затем герой сжал в объятиях старшину Хмурова, так что кости у того затрещали. — Спасибо, мужик! Здесь все поняли, что задание выполнено. Начшколы заулыбался во все окна, а старшина Хмуров с трудом сдерживал теперь уже слезы счастья. Подумать только! С девятисот, на заре!.. — ликовала душа. — А знаете, — молвил генерал, — знаете, эта Лебеда уже стольких мужиков своих на войне схоронила. ППЖ была… — Так вручать орден? — проговорился начшколы. — А что, еще не вручили! — грозно рыкнул генерал-майор, но тотчас расслабился. — Сейчас оно более кстати будет… Тащи орден! Начшколы в похмелье поймал равновесие и качнулся к письменному столу. — Да здесь он! — Неслыхало! — позвал герой. — Я, товарищ генерал-майор! — отозвался красавец-адъютант. |