Онлайн книга «Леонид обязательно умрет»
«Значит, я левитирую, отрываясь от земли», — понял Леонид. Еще он почерпнул из интернета, что левитация изобретена левитами — евреями, которые убеждены, что если пятьсот иудеев одновременно зависнут в полете и произнесут специальную молитву, то левиты навсегда примирятся с арабами. Но найти пятьсот таких способных, богоизбранных до сих пор не удалось, потому Израиль в состоянии вечной войны с арабским миром… «Глупость какая», — подумал Леонид, напряг что-то внутри себя незначительно и оторвал свое тело от стула, зависнув в свободном полете, будто в невесомости. Он читал интернет почти до утра. Узнал, что в 1934 году англичанин Морис Вильсон, много лет тренировавшийся в искусстве по методике йогов, решил огромными прыжками, взлетая над землей, покорить вершину Эверест. Его замерзшее тело обнаружили в горах на следующий год. До вершины Вильсон не «долетел» совсем немного. Но то, что он смог преодолеть труднейший маршрут без специального альпинистского снаряжения, говорит в пользу левитации. Из русских левитантов можно назвать Серафима Саровского, архиепископа Новгорода и Пскова Иоанна. А московские летописи повествуют о Василии Блаженном, который не раз на глазах у толпы переносился неведомой силой через Москву-реку. Причем в число официально признанных церковью левитантов не входят ведьмы. Сколько их сожгла на костре святая инквизиция, не поддается учету… На следующий день Леонид Северцев совершил звонок в израильское посольство, где, к удивлению русской прослушки, получил приглашение на ужин с послом. При этом звонящий говорил на чистом иврите, лишь несколько фраз остались непонятными для шпионящих ушей. Решено было выставить наблюдение за странным объектом во время его визита. Но в назначенный день разрабатываемый не явился, а потому о нем через три дня забыли. Тем не менее Леонид Павлович Северцев в оговоренный день и час сидел за столом посла Мир-Мана и впервые в жизни пробовал фаршированного карпа. Посол прекрасно изъяснялся по-русски и рассказывал, что рецепт этого блюда остался со времен его прабабки. — Немножечко поварить в свекольном соке и самую каплю меда на последней минуте. — Вкусно, — отозвался Леонид. Послу уже доложили, что гость каким-то образом прошел на территорию Израиля незарегистрированным, даже фото его не осталось в компьютере. — Можете называть меня просто Борисом, — предложил посол, размышляя о том, что, похоже, стал жертвой медиума или фокусника. — Хорошо, — согласился Леонид, не предлагая взамен дружеской любезности демократизацию общения. Водки гость не пил, ел немного и с изяществом. Несколько салата, кусочек хлеба из отрубей, бокал газированной воды. — Как вы относитесь к «Дорожной карте»? — полюбопытствовал посол. — Что это? Борис Мир-Ман с удивлением вскинул брови. — Вы — еврей? Леонид тщательно прожевал кусочек сладкой рыбы, затем ответил: — Не знаю. — Как это? — еще более удивился посол. — Мама ваша была еврейкой? Леонид развел руками. — Она умерла от родов. Я воспитывался в интернате. — Да-да, конечно, — сделал скорбную физиономию посол, уже точно уверившись, что его развели русские хасиды. Борис Мир-Ман решил скорее заканчивать с приватным ужином, сложил в тарелке приборы, хотел было произнести слова, подводящие черту под встречей, но наткнулся взглядом на взгляд гостя, словно на стену. Взгляд мужчины удивлял своей крепостью и пронзительностью. — Может быть, к делу? — предложил Леонид. Посол коротко кивнул. — Я хочу встретиться с Шароном. — Это очень сложно. — Вы умеете левитировать? — Я? — переспросил посол. — Я — нет. — Чем вы помогаете своей стране? — Я — дипломат. — Я могу то, о чем мы с вами разговаривали. — Кстати, откуда вы узнали мой телефон? — Вас только это интересует? Посол начинал злиться. Уж чем-чем, а взглядом и внутренней силой его было трудно удивить. Сам таким обладал. И война научила, и истеричная жена. Борис подумал, что придется вызывать охрану. — Давайте закончим коротко! — жестко произнес посол. — Что вы мне предлагаете? Леонид вышел из-за стола и тотчас оторвался от ковра, зависая над полом сантиметров на двадцать. Борис глядел на полет гостя и предполагал, что все это может быть как фокусом, так и тем, что настоящий летчик его посетил. Его дело отличить фальшивку от истинного. — Копперфилд летает выше, — заметил посол. — Разве вам нужно выше? Разве в этом смысл? Тем не менее Леонид неспешно поднялся еще на полметра и прочитал старинную еврейскую молитву. Ее чтение было столь искренним и проникновенным, что Борис Мир-Ман тотчас уверился в подлинности левитирующего. Он приветливо улыбался, глядя с пола под потолок, будто старика Хоттабыча наяву встретил. — Шалом! — поприветствовал посол Израиля. — Шалом, — ответил Леонид и опустился опять на ковер. — Как насчет встречи с Шароном? — Буду способствовать, — обещал Борис. — Звоните сейчас, у меня совсем немного времени! Совершенно странное дело, но посол тотчас подчинился и набрал номер со своего мобильного телефона. — Это срочно! — произнес Борис на иврите. Он повернулся спиной к Леониду и с минуту разговаривал с премьер-министром. Затем, кивнув, передал трубку Леониду. — Приезжайте, — услышал он единственное слово по-русски, и связь прервалась. На следующее утро Леонида вывезли в аэропорт, прямо к самолету в посольском автомобиле, предназначенном для перевозки дипломатических грузов… Через два часа Леонид Павлович Северцев летел в Израиль. Полет был недолгим, а встреча гостя короткой и совсем не праздничной. Леонид не нуждался в праздниках, кроме «шалом» не произнес и слова единого. Русский летун, как его называли люди из Моссада, даже не оглядывался по сторонам и не глазел на историческую Родину из окна «Вольво»… Его привезли к воротам непрезентабельного дома, совсем непохожего на резиденцию премьера. Леонид, в сопровождении двух огромных розовощеких ребят, поднялся по деревянной лестнице, где ему указали дверь, за которой оказался просторный зал, похожий на балетный класс. В этом пустом от мебели зале русского летуна оставили одного безо всякой информации, так как он ее не запрашивал, а парни из охраны говорить и вовсе не любили. В последующие пятнадцать минут Леонид ни о чем не думал, лишь ощущал. Он вдыхал через открытые окна теплый воздух, наполненный запахом апельсина, чувствовал легкий голод и желание выпить чашку черного чая… |