Онлайн книга «Последний сон разума»
Анестезию делать было вовсе не обязательно, так как капитан ног не чувствовал, но врачи все-таки гуманисты и ковырять скальпелем по живому не считали возможным. На ночь Володя Синичкин напился успокоительных таблеток и попросил вечернюю нянечку подоткнуть его всего одеялами, чтобы свет от ног не мешал спать остальным больным. – Не будет ли тебе жарко, милок? – поинтересовалась сердобольная бабулька. – Топят у нас хорошо! – А у меня ноги светятся! – неожиданно проговорил участковый. – Ночью зажигаются и светятся, как фонари. Нянечка ничего не ответила на такое признание, а позже, вымывая в коридоре пол, думала о необыкновенной тяжести милицейской профессии, от которой мутятся мозги и пухнут ноги… В полтретьего ночи конечности Вовы Синичкина вновь зажглись электрическим огнем. Милиционер почувствовал это – его разбудила как бы вспышка в голове – и широко открыл глаза. Одеяло хорошо закрывало его телеса, совсем как маскировочные шторы закрывали окна во время войны, и света видно не было. Капитан полежал несколько минут недвижимым, а затем резко приподнял край ватного одеяла и засунул под него голову. Удалось разглядеть лишь часть ног, возле самого паха, так как пошевелить ногами Синичкин не мог и явственно понимал, что этой ночью ляжки опять раздались вширь. Но и того, что ему удалось увидеть, было достаточно для смятения. Из-под истонченной до стеклянной прозрачности кожи прямо в самые глаза Синичкина смотрели голубые глазки маленькой рыбки с бензиновым хвостиком, которым она плавно шевелила. Она видит меня, – подумал капитан. – И чего ей надо?.. Как она попала внутрь меня, ведь я не ел экзотической рыбы, кроме как карьерных бычков… Синичкин размышлял об этом, а рыбка продолжала смотреть на него чуть косым взглядом и изредка хватала миниатюрным ротиком кислород. Малютка как будто чего-то ждала, и Синичкин подумал, что она, вероятно, хочет есть, но как покормить ее, не знал. Впрочем, рыбка неожиданно махнула хвостиком, развернулась и медленно поплыла куда-то в глубь ляжек. – Гасите свет! – шепнул Синичкин, и свет в ногах тотчас погас. Измученный бытием капитан заснул в то же самое мгновение, и в эту ночь ему не снилось ровным счетом ничего. А наутро в палате объявился профессор, попросил ассистента обмерить ляжки пациента и после нескольких прикидок на сей раз не удержался и присвистнул от души. – Два метра в диаметре! – провозгласил генерал. – И это при том, что никаких болезней в вас, мой милый, не обнаружено! – А как кровь? – обрадовался Синичкин. – В идеальном порядке! – ответствовал профессор. – А кусочек отковыряли от меня? – Никаких следов злокачественных образований, – уверенно произнес ассистент, хотя в его душе не было спокойно, так как впервые он ошибся в своих предположениях. – Я так рад! – волновался пациент. – Я так рад!.. А что же с моими ногами тогда? – А вот этого мы как раз и не знаем! Мы вам сегодня третью кровать подставим, чтобы ножкам было удобно! Профессор зашел к милиционеру с другой стороны и, чуть наклонясь, объявил ему, что в больницу сегодня приглашен представитель Книги рекордов Гиннесса, так как администрация считает, что в мире не зарегистрировано до сих пор таких толстых ляжек. – Тем более что вы абсолютно здоровы! – Будете знаменитостью! – добавил ассистент. – Меня в Книгу?.. – растерялся Синичкин. – Вас, вас! – подтвердил генерал. – Вот так на-а! А может, меня лучше домой? – К жене вернетесь героем! Понаблюдаем за вами недельку, а потом к жене! – Не, я недельку не могу! – завертел головой Синичкин. – Мне преступление расследовать надо! – Преступление подождет! – занервничал профессор и вновь покраснел правой щекой, тогда как левая оставалась бледной. – Будете лежать столько, сколько положено! – Слушаюсь! – откозырял Синичкин. А тем временем ассистент, глядевший с пристрастием на своего патрона, на его асимметричную красноту, был абсолютно уверен, что на этот раз он не ошибается и генерал скоро ляжет где-нибудь здесь же, парализованный слева. Вечером и впрямь в госпиталь явился представитель Книги рекордов Гиннесса, и, когда с Синичкина стащили все одеяла, Жечка Жечков, болгарин по происхождению, не мог скрыть своего восхищения. – Это потрясающе! – повторял представитель. – Таких ног моя Книга еще не знала! Это удача! Мы пришлем съемочную группу и покажем вашего героя на весь мир. CNN, NBC и все американские компании непременно приобретут этот сюжет! Жечка Жечков ходил вокруг кроватей Синичкина и не переставал восторгаться. – Вам, между прочим, за сюжеты прилично заплатят! – возвестил он, чем вызвал зависть милиционеров, соседей по палате. – А у меня паховая грыжа! – обиженно буркнул лежащий у окна. – Здоровенная! Доктор говорит – слоновье яйцо! А разве у человека может быть слоновье яйцо? Может, и меня в Книгу? Сюжетик какой платный?.. Представитель Книги от таких слов слегка скис, но все же попросил больного показать свою грыжу и, осмотрев ее, лишь повел черной бровью. – В нашей Книге уже есть человек, чье яйцо больше него самого! – ответствовал Жечка Жечков и потерял к грыжнику всякий интерес. На прощание он искренне улыбнулся Синичкину и отбыл. – Хочу видеть свою жену! – закапризничал капитан, чувствуя себя персоной значительной. – Так ведь не положено! – возразил профессор, рассчитывающий и на упоминание своей фамилии в самой престижной книге мира. – Переберусь в другую больницу! – пригрозил Синичкин. – В частную клинику! – Смирно!!! – вдруг закричал генерал, и Синичкин, насколько это было возможно, вытянулся в кровати. – Шантажировать! – кричал профессор. – Мы его лечим, прославляем, а он в клинику! Ассистент поглаживал патрона по спине. Ему вовсе не хотелось, чтобы инсульт произошел сегодня, так как оставались незавершенными еще несколько научных трудов, на титульных листах которых стояли их фамилии. – А почему бы в виде исключения не позволить супруге навестить нашего героя? – мягко шепнул он в самое ушко профессора. – Вы же генерал! – А вы – полковник. Сами и займитесь этим! К вечеру Анна Карловна сидела возле трех кроватей мужа и капала слезами на его лицо. – Я стану знаменитым! – утешал жену Володя Синичкин. – Меня будут показывать в новостях и деньги заплатят. Я куплю тебе шубу! От этой меховой ласки Анна Карловна закапала еще обильнее и в который раз убедилась, что ее жизнь совсем не несчастлива, а наоборот, временами доставляет минуты наивысшего наслаждения, высочайшего единения со своей половиной. |