Онлайн книга «Последний сон разума»
Батый хмыкнул. Он отложил оружие, лег на кровать и заснул. Во время сна он рос и его мускулы наливались силой… Первым домой вернулся Дато. Он оставил в прихожей свой чемоданчик со слесарным инструментом, разделся и, пройдя в комнату, обнаружил растаявшую тушку петуха с отсеченной головой и кинжал, лежавший рядом. Обернувшись, он увидел спящего Батыя, но без сомнений подошел к кровати и толкнул его в плечо. Мальчишка мгновенно проснулся и ощетинился, словно дикая кошка, готовая защищаться. При виде отца он расслабился. – Зачем ты меня разбудил? – недовольно поинтересовался Батый и зевнул. – Кто тебе разрешил взять кинжал? – стараясь говорить спокойно, спросил грузин. Он заметил, что мальчишка за рабочий день изрядно подрос и походил на пятиклассника. Старому грузину это не нравилось. – Жена твоя показала. Хороший кинжал! – Больше никогда не трогай! – приказал Дато. – Понял? Батый ничего не ответил, но спросил: – Что чувствует воин, когда убивает? Дато растерялся и, не зная, что ответить, шевелил седыми бровями. – Ты разве не убивал? – Я стрелял на войне. – Значит, убивал. – Не знаю. – Как это? – Я не знаю, попадал или промахивался. – Зато в тебя попали, – засмеялся Батый. – Пулей! Из свинца! Дато перекосило. – Откуда ты это знаешь? – Мать рассказала. Старый грузин промолчал и все смотрел на перебинтованный палец мальчика. – Порезался? – Да, – отозвался Батый. – О сталь кинжала? – Точно. – Ты еще настолько глуп, что тебя побеждает сталь, которая должна служить! Ты сам себя ранил, тогда как меня ранил враг! В этом большая разница между нами. Батый не знал, что ответить. Он чувствовал правоту Дато, а оттого злился. – Мое время еще настанет, – пообещал он и вышел в кухню, в которой встал опять у окна, следя за падающим снегом. Он стоял, уперев руки в бока, и думал – что такое пуля и как она может ранить или убить на расстоянии? От этих вопросов, на которые он не мог найти ответа, все его маленькое существо охватило злобой; неожиданно он подошел к раковине, схватился рукой за кран, коротко напрягся и выдернул его, разрывая металл, словно бумагу. Хлынула фонтаном горячая вода, заливая кухню. – Дато, – позвал мальчик голосом настолько спокойным, как будто ничего не произошло. – Что? – отозвался грузин из комнаты. – Здесь что-то сломалось. – Где? – На кухне. – Сейчас приду. Совсем не встревоженный мирным голосом мальчика, грузин не спешил, что-то делал в комнате свое, а когда вошел в кухню, оказавшись по щиколотку в горячей воде, вскрикнул что-то по-грузински и запрыгал в прихожую за своим слесарным чемоданчиком. – Ах, кипяток! – приговаривал он. – Кипяток! Пока грузин обувался в резиновые сапоги, у него промелькнула мысль, как это Батый стоит в горячей воде голыми ногами, когда ему и в ботинках было нестерпимо. Полчаса понадобилось Дато, чтобы ликвидировать аварию. В дверь звонили соседи с нижнего этажа, а грузин, занятый починкой раковины, кричал из кухни: – Знаю! Все знаю! Все возмещу! Авария, понимаете! Во все время ремонта Батый продолжал стоять в воде и следил за процессом восстановления. Мельком взглянув на приемыша, Дато вдруг углядел сильно выросшее мужское отличие мальчика, покраснел лицом и, трудясь разводным ключом, буркнул: – Поди оденься во что-нибудь! – Зачем? – поинтересовался Батый. – Негоже голым ходить! Сейчас мать придет!.. – Я – некрасивый? – Не в том дело, – скривился Дато, затягивая винт. – А в чем? – В том, что я твой отец и приказываю тебе одеться! Понял? Батый пожал плечами, но все-таки вышел в комнату, где снял с подушки наволочку, затем оторвал у нее два края и надел ее наподобие штанов, просунув ноги в дырки. Подвязался узлом. Вернулся в кухню, где Дато заканчивал ремонт. – Так нормально? Почему-то старому грузину захотелось швырнуть в голову мальчишки разводным ключом, но, сдержавшись, он лишь сказал, что наволочку можно было не портить. Еще он подумал, что жена притащила в дом отпрыска какого-то япошки и что только японца в их семье не хватало. Старый Дато был уверен, что оторванный кран – дело рук Батыя, но как он, такой малыш, сумел проделать этакое, что и взрослому мужчине не под силу! – Ты – воин! – вдруг произнес Батый возвышенно. – Я – слесарь, – ответил грузин, уловив в голосе мальчишки издевку. – Да, ты слесарь, а я – воин! Дато хмыкнул. – Завтра я буду в кондициях! – добавил Батый. Грузин не понял, что такое быть «в кондициях», но переспрашивать приемыша не хотелось, и он просто принялся вычерпывать с пола затопленной кухни воду… Что затопило квартиру, Кузьминична узнала уже на подходе к дому. Она ловила на себе сожалеющие взгляды соседей и слышала, что ремонт двух квартир обойдется им с мужем в копеечку! А где она, повариха и нянька Детского дома, возьмет эту копеечку?!. Несколько часов понадобилось Кузьминичне, чтобы убрать с пола кухни воду. То и дело во входную дверь просовывалась соседская голова с нижнего этажа и сообщала, что штукатурка обвалилась повсеместно. Затем голова сообщила примерную сумму ущерба, которая равнялась почти двум годовым зарплатам Дато и Кузьминичны. Когда же голова заявила, что ошиблась в расчетах и ремонтные работы обойдутся на пару тысяч дороже, Дато не выдержал и метнул в физиономию соседа гайкой на двенадцать, попал страдальцу в лоб, чему был несказанно рад. Визг пронесся по всему дому, и сосед бросился в свою квартиру звонить по телефону в органы охраны общественного порядка. Через пять минут на место происшествия прибыл прапорщик Зубов и принялся лениво разбирать ситуацию. – Мало того, что квартиру мне порушили, так еще и травму нанесли! – верещала голова, указывая на лиловую шишку, торчащую изо лба. – Увечье, можно сказать, непоправимое! – Виноват я, – согласился Дато, склонив седую голову. – Что же это вы! – пожурил Зубов, сплевывая семечковую кожуру. – Пожилой человек, а хулиганите! Здесь пришлось вступить Кузьминичне, которая поведала милиционеру о сумме, требуемой пострадавшим от потопа. – Сколько?!! – вскричал Зубов. Его рука дрогнула, и из нее посыпались тыквенные семена. |