Онлайн книга «Последний сон разума»
– Прадеда моего! – беззубо улыбнулась старуха. – Ты кто, сынок? – Я – Батый! Я – воин! – А-а-а… Целый день Батый начищал песком проржавелые доспехи, вычищал мех сурка на шапке и точил острие копья. Потом он оделся. Доспехи сидели как влитые. Он снял их до времени и занялся изготовлением лука. Срезал можжевеловый куст, изогнул ствол и натянул тетиву. Старуха, наблюдающая за юношей, одобрительно кивала, а затем вытащила откуда-то колчан со стрелами. Он не поблагодарил ее, а коротко приказал: – Мяса! Бабка вновь кивнула и указала на барана, одиноко пасущегося на холме метрах в трехстах от юрты. Батый вытащил из колчана стрелу, натянул тетиву и выстрелил. Медный наконечник пробил череп барана, и тот свалился мертвым, так и не дожевав своей жвачки. – Воин, – подтвердила старуха и поплелась свежевать тушу. Через два часа Батый поглощал вареное мясо, вытаскивая его прямо из кипящего казана. Нажравшись, он лег в юрте на шкуры и заснул, усыпленный родными запахами… На следующее утро начальник погранзаставы вызвал к себе Мыкина и Митрохина и, как бы извиняясь, попросил их выступить на охрану государственной границы. – Для проформы ради, – оправдывался подполковник. – Поболтайтесь там для виду. – Так Новый год послезавтра! – Вот и справим после! Как полагается, спразднуем! – А оружие? – поинтересовался Митрохин. – А на кой черт оно вам? – А вдруг нарушитель? – предположил Мыкин. – И чего? – Вот и я говорю – чего? – Ну, придете и скажете. Чего тут монголам делать? Они через пропускной пункт ходят. Тут метров пятьсот, даже паспорта не надо. Чего через контрольную полосу шляться? Приключений искать? Друзья пожали плечами. – Кстати, – поинтересовался подполковник. – Вы старшину не видели? – А кто это? – спросил Митрохин. – Огрызов, старшина. – Не знаем мы такого! – искренне удивился Мыкин. – Да как же, толстый такой! Друзья опять в недоумении покачали головами. – Странно… Ну, идите!.. Да, – спохватился подполковник. – Завтра в пять на развод, не забудьте! – Ладно, – вздохнул Мыкин. Спали этой ночью мужики плохо. И тому и другому снился Вася Огрызов. В принципе и тому и другому было жаль старшины задним числом, но что поделаешь с русской натурой – вспыльчивой до края и отходчивой до слез. На следующее утро, помятые лицами, они выбрели на плац, где сонный лейтенант определил им задачу и приказал выступить на охрану государственной границы России. Мужики козырнули и пошли по дороге в степь. С час они шли, ни о чем не разговаривая, пока не наткнулись на контрольно-разделительную полосу. – Вот здесь и ляжем! – предложил Мыкин. – Ага, – согласился Митрохин. Друзья легли в сухую траву, и каждый достал свою фляжку, в которой было. – За помин души Огрызова! – предложил Митрохин. Мыкин согласился и отхлебнул из жестяной изрядно. – Надо бы жен с Новым годом поздравить! – подумал вслух Митрохин. – Ага! Чтобы нас здесь за задницу взяли! – А мы их по восточному календарю поздравим! Мыкин хмыкнул шутке подельщика и, откинувшись на копну сухого ковыля, закрыл глаза. Задремал и Митрохин, и снилась ему дочка Елизавета с нежной кожей на лбу, безо всяких прыщиков… – Пора! – по-женски крикнул Батый. – Я – воин! Заспанная старуха закивала. Азиат не торопясь натянул на себя средневековые доспехи, закинул за плечо лук и подвесил на пояс колчан со стрелами. Он вспомнил о кинжале дамасской стали, привязанном под мышкой, и подумал о том, что хорошо бы им вспороть старухе брюхо, но что-то остановило Батыя, он просто отвязал лезвие и выкинул прочь, как чужеродное оружие. – Где конь? – окликнул он бабку. Бабка показала своим сухим пальцем на вторую юрту. Батый отправился туда и вывел из юрты коротконогого коня с сильной шеей и тупой мордой, который то и дело оттопыривал губы и показывал огромные желтые зубы. Батый оседлал скакуна и забрался на него. Ноги почти доставали до земли. – Дай копье! – приказал он старухе. Та покорно подтащила древко с металлическим наконечником и вложила его в правую руку азиата. Старуха прошептала какие-то слова, а потом сказала отчетливо: – Поезжай, воин Батый! – Тьпо! – дал шенкеля азиат, и конь тронулся, перебирая короткими ногами и клюя головой при каждом шаге. Через пятнадцать минут всадник достиг контрольно-пограничной полосы, остановился, понюхал воздух, взял копье наизготовку и опять коротко произнес: «Тьпо!» Конь вступил на вспаханную землю и нарушил границу суверенной России… Мыкин проснулся от укуса какого-то насекомого и судорожно зачесал шею. На секунду он открыл глаза и, коротко взглянув на контрольную полосу, увидел на ней странное. Он растолкал друга, и оба они уставились на диковинную лошадь и не менее диковинного всадника на ней с копьем наперевес. Друзья поднялись с насиженных мест и подошли ближе. Всадник их заметил, но не развернул коня, а продолжал приближаться. – Какая у него идиотская шапка! – почему-то сказал Митрохин. – Хвостатая! – Эй ты! – крикнул Мыкин. – Ты переходишь границу России. Этого нельзя делать! Вместо того чтобы остановить коня, всадник, наоборот, пришпорил животное и вознес копье над плечом. – Придурок какой-то! – Ты! – крикнул Митрохин. – Башка, что ли, не работает? Кому сказали, вали обратно! Всадник приближался. – Вот дебил монгольский! Нажрался кумыса, теперь мы расхлебывай!.. Он не успел договорить. Батый сделал резкое движение рукой, и копье полетело… – Ишь ты! – успел проговорить Мыкин. Тяжелое острие попало в плечо Митрохина, дробя ему кость. Он повалился в ковыль и завыл от боли. – Ты чего! – заорал Мыкин. Он совсем не видел, как всадник натянул тетиву лука и выпустил стрелу. Тем более он не видел, как она летела, лишь слышал вибрирующий звук. Медный наконечник клюнул в правую часть тела, пробив легкое. Мыкин пустил ртом кровь. – Ах ты сука! – превозмогая боль, проговорил Митрохин и вытащил из кармана «ТТ», выкранный у милиционера Синичкина. – За Родину! За Россию! |