Онлайн книга «Пространство Готлиба»
|
– Я понимаю, что вам нужно сообщить командованию, где вы находитесь. Я кивнул. – Телефон есть… Она вылезла из бассейна и села на корточки возле моей головы, торчащей из воды. Мне были видны складочки ее трусиков и бесцветные волоски на ногах. Стекала с груди вода. – Квартира номер два, – негромко сказала она. – Но не торопитесь подниматься. Примите горячий душ, высушите феном волосы и причешитесь. Она хотела уйти, но что-то вспомнила. Вновь присела. – Так как вас зовут? – Евгений. – Квартира номер три. – Так два или три? – Звоните в любую. Весь этаж принадлежит мне. – Договорились. Она ушла, а я не торопясь принял душ, затем тщательно высушил феном волосы и поднялся в бар. Посмотрев по телевизору последние новости и выпив чашку чая, я вышел из зала на улицу и, войдя в подъезд, поднялся на второй этаж. Она не сразу отозвалась на звонок в квартиру номер два, а когда открыла, показалась мне на мгновение в нижнем белье, извинилась и закрыла за собой дверь в другую комнату. – Я не успела одеться, – пояснила оттуда. – Ничего, – ответил я, разглядывая огромную, в пятьдесят аршин, гостиную, в которой совершенно не было мебели. Лишь широкий диван у стены и огромная музыкальная система у окна. Зато во всю ширь, от стены до стены, лежал белый пушистый ковер. – Я не люблю, когда много мебели, – пояснила Зоя, выйдя из комнаты. На ней был короткий, из шелковой ткани, халат с вензелем на груди. – Мебель слишком много потребляет воздуха. Мне не нравится, когда воздух спертый. Она уселась на ковер, поджав под себя ноги. – Вы хотели позвонить, – напомнила, кивнув на валяющуюся посреди комнаты телефонную трубку. – Сначала я должен получить сообщение на пейджер. Я его пока не получил. – Тогда приступим? Я посмотрел на нее. Она была серьезна, лишь слегка дергались черные ресницы. – Я не всегда так делаю, – сказала без тени волнения. – Мне кажется, что вы меня поймете… Евгений, кажется? – Да. – Это всего лишь второй раз, Евгений, после моего развода с мужем. – Я вас пойму. Только теперь она улыбнулась. Широко и белозубо. Вытащила из кармана халата пульт и щелкнула им. Медленно, словно в кинотеатре, погас свет, и ожила множеством огней музыкальная система у окна. Я не слишком хорошо помню особенности того вечера, так как за ним была вереница похожих и таких же страстно насыщенных. Вспоминается лишь радость от обладания ею впервые. Запах ее жестких волос до сих пор стоит в ноздрях. Помнят смуглую кожу язык и губы, которые ломит при воспоминании о непроглоченной сладости. Худые ноги в ту ночь жили отдельной от нее жизнью – вздрагивали, как будто хотели куда-то бежать. Но все это из воспоминаний… А тогда, насытившись, она откинулась на подушки, взяла со столика початок вареной кукурузы и, объедая его, спросила: – Ты ничего не заметил? – Все было хорошо, – ответил я. – Я не об этом. Во мне ты ничего не заметил странного? – Нет. – Тогда смотри! Она отбросила кукурузу и перевернулась на живот, подложив под подбородок руки. Я смотрел на Зою, впитывая на память абсолютную обнаженность ее тела, с длинной шеей, сильной спиной и маленькими ягодицами, трамплином возвышающимися над худыми ляжками. – Ну? – спросила она нетерпеливо. – Ничего не вижу… странного, – добавил я. – Темно, – догадалась Зоя и, пошарив по ковру, включила фарфоровую лампу. И тут я увидел… Сначала я оторопел от того, что рассмотрел, и несколько секунд сидел с открытой навстречу всем ветрам челюстью, затем склонился над Зоей, чтобы лучше увидеть, и чуть было не засмеялся в голос. Между Зонными ягодицами, между персиковыми половинками ее чресел, лежал тоненький, розовый, в ладошку длиной хвостик, нервно подрагивающий под моим ошеломленным взглядом. – Видишь? – спросила она. – Ну?! – Ага, – ответил я и прыснул от смеха. – Чего смеешься? – недоуменно спросила она, приподнимаясь на локтях. При этом ее хвостик дрыгнул и шлепнул по правой ягодице. – Чего смешного!.. И тут я не удержался. Меня так разобрало, что минут пять я хохотал, не в силах остановиться, а Зоя сидела передо мною, не зная, разозлиться ей в ответ или так же неистово загоготать. Уже отсмеявшись, икая от хохота, я вдруг почувствовал, что не опустел еще в этот вечер до дна, что есть во мне что-то трепещущее и отыскалось оно благодаря Зоиному хвостику, мечущемуся из стороны в сторону наподобие щенячьего. И тогда я набросился на нее, схватил в охапку и с большим вкусом, нежели впервые, любил ее разнообразно, включая и розовый хвостик, а также все, чем положила наслаждаться хитроумная природа. – Как тебе? – спрашивала Зоя в первые дни нашего знакомства и проницательно заглядывала в мои глаза. – Что? – уточнял я. – Мой хвост. – Я в восторге от него! Я обожаю твой атавизм! – Да? – не доверяла она. – Да-да! – убеждал я. – Тогда смотри, что я умею делать!.. Она подходила к платяному шкафу или письменному столу, закрывала дверцу или ящик на ключик и бросала его на ковер. Затем снимала юбку вместе с трусами и поворачивалась к мебели спиной. Ее хвостик напрягался, шарил по дереву, отыскивая замочную скважину, а найдя ее, проникал внутрь кончиком, шебуршась там, как мышь в норе. Через некоторое время замок обязательно щелкал и дверца шкафа или ящик открывались. – Ап! – взмахивала руками Зоя, а я в немом восторге неистово хлопал… – Тот, кто был перед тобой, – рассказала она как-то, – тот, обнаружив хвост, упал в обморок!.. – А муж? – Ему было все равно, с хвостом я или без! Он занимался финансами и женщинами почти не интересовался… "Либо любовь, либо деньги, – говорил супруг. – Двух одинаково сильных страстей в жизни не бывает!" А вот отец мой любил, как я в младенчестве, ползая по полу в чем мать родила, виляла хвостиком. Он и не позволил матери отвести меня к хирургу, хотя тогда было очень просто отрезать хвост… Вероятно, именно из-за этого хвостика, маленького и розового, я влюбился в Зою до беспамятства. Я думал о ней днем и ночью, даже когда мне приходилось поливать из автомата мишени, изображающие врагов. И лишь одно меня успокаивало, что все пули ложатся точно в цель… В самые неподходящие моменты, например, когда нужно было сориентироваться по карте и выйти из леса в нужном направлении, в моем воображении непременно возникал ее маленький голый зад с виляющим хвостиком, и я сходил с ума от ревности, рисуя себе картины Зоиных измен. Я представлял себе здоровенного мужика с кавказскими усами, дарящего ей кольцо с бриллиантом, но надевающего его не на палец, а нанизывающего на хвостик. Тогда я бежал через густой кустарник, царапая шипами лицо в кровь. |