Онлайн книга «Алхимистика Кости Жихарева»
– Но разве мы не достигли желаемого результата? – сказал рабби. – А всякая там слава, шмава… Он махнул рукой. Лю Седьмой меж тем тщательно осматривал чайничек для заварки. – Вас обманули, дорогой коллега, – сказал он. – Это вовсе не сосуд времён Жёлтого Императора, как гласят знаки на фарфоре. Это массовое производство эпохи Тан. Новодел, можно сказать… – Дорог не подарок, а благорасположение августейшей особы, – невозмутимо ответил рабби Лёв. – Зато сейчас вы попробуете настоящую заварку, – сказал сюцай и достал из рукава шёлковый мешочек. Мудрецы явно никуда не торопились. Странное дело, ведь, казалось бы, это у молодёжи времени хоть отбавляй, а в почтенном-то возрасте его берегут! Тем не менее друзья ёрзали от нетерпения на лавке, а свои чашки с драгоценным чаем Лю Седьмого опорожнили залпом, обжигаясь и фыркая. Рабби, смаковавший напиток, осуждающе покачал головой. Китаец взял кожаный футляр и похлопал им по руке. – Не зря среди достоинств молодого героя, перечисленных в этой похвальной грамоте, не значатся ни терпение, ни выдержка, – сказал он. – Сказано же: «Если хочешь что-нибудь поймать – сначала отпусти»… – Да я понимаю, – сказал Джульверн. – Я знаю, что времени у нас вагон, только… – Ой, ой, ой, – сказал каббалист. – В такие минуты даже мне, битому, старому, заезженному персонажу, хочется стать реальным живым человеком. Хотя исторический Лёв бен Бецалель наверняка был жутким ортодоксом и занудой, чтившим день субботний со всем возможным тщанием… – Про зануд и ортодоксов не слагают легенд, рабби, – сказал Филимонов. – Такой молодой и такой льстец, ай, ай, ай, – покачал головой каббалист. – Впрочем, действительно пора определить судьбу бедного хлебного голема. Доставайте свои гадательные палочки, уважаемый китаёза… – Сейчас, досточтимый большеносый варвар, – откликнулся сюцай. – А вы, молодые люди, пройдите на кухню, – сказал рабби. – Можете взять там с полки по пирожку… Даже по два пирожка! – Таинства книги «И Цзин» могут повредить вашему неокрепшему разуму, – пояснил Лю Седьмой. …Пирожки на полке истребились как-то незаметно. – Засада, – сказал Костя. – Опозорились, словно с голодного острова приехали… – Ничего, – ответил ботан. – Неизвестно, когда придётся перекусить в следующий раз. А Голем ему новых настряпает… Глиняный болван, застывший у печи, действительно начал двигаться: взял с подоконника корчагу с тестом, скалку – и начал орудовать на столе, предварительно посыпав столешницу мукой. – Хозяюшка ты наша керамическая, – сказал Джульверн. – Комбайн ты наш мультипрограммный… Но тут их позвали в кабинет. – Молодые люди, – сказал каббалист. – У меня, как обычно, две новости: хорошая и плохая. С какой начать? – Как обычно, с хорошей, – сказал Джульверн. – Вашего вожатого можно исцелить, – сказал рабби. Костя облегчённо выдохнул. – А плохая? – Исцелить вашего вожатого может только Папа Римский, – развёл руками рабби Лёв. – Но, к сожалению, нынешний Верховный Понтифик… – …какой-то чудной, – закончил Филимонов. – Это мы уже слышали от самых разных людей… то есть персонажей… Он сбился и покраснел оттого, что мог невольно обидеть хорошего человека… или персонажа легенды… – Более того, – почти шёпотом сказал каббалист. – Надёжные информаторы из римского гетто сообщают, что он вовсе даже и не Папа… – А кто? – Костя тоже понизил голос. – Это и предстоит вам узнать, – сказал каббалист. – Тогда мы пойдём, – сказал богатырь. – Спасибо вам за всё, товарищи учёные. Хотелось бы отплатить вам по чести, по совести, да не знаю как – и не ведаю… – Ай, бросьте, – отмахнулся каббалист. – Нам, старым дуракам, в радость учить молодых дураков… – Тогда кажется, что жизнь прожита не зря, – добавил китаец. – Хотя это лишь иллюзия… – Тут у вас есть какой-нибудь транспорт до Рима? – спросил богатырь. – Типа дилижанс? А то ведь пешедралом-то обломно… – Зачем тебе транспорт? – сказал ботан. – У меня же с Антютиком договорённость. Рабби Лёв, где здесь можно приобрести чёрного петуха? – А для чего вам чёрный петух? Филимонов обстоятельно объяснил для чего, для кого и с какой целью. Рабби Лёв помрачнел. Лю Седьмой тоже перестал улыбаться. Джульверн встревоженно озирался – может, зря ляпнул? – Молодой человек, – сказал наконец каббалист. – Запомните навсегда: если вы используете дьявола, пусть даже ради самой благородной цели – вы всё равно используете дьявола. А это значит, что на самом-то деле он использует вас. – Простецы считают, что добро-де можно сделать только из зла, потому что его больше не из чего делать, – добавил сюцай. – Они ошибаются. И добро, и зло извлекают из пустоты, потому что их неоткуда больше извлечь. Так учит нас вечное Дао. Тут и ботан задумался. – Всё сходится, – сказал он с удивлением. – Ведь откуда берутся электроны и позитроны? Из вакуума… Выходит, в Китае ещё вон когда об этом знали! Вот потому китайцы всех и обгоняют… Костя до такой высокой премудрости не опускался. – А не собираются ли из Праги в Рим какие-нибудь купцы? – спросил он. – Мы с Васей могли бы охранять караван, богатырям это дело разрешается… Денег не возьмём, чисто за кормёжку! – Мы подумаем, – сказал рабби. – А вы пока вернитесь на кухню и возьмите там горячих пирожков на дорогу. Кажется, Голем уже вынимает их из печи… – …И как он догадался про пирожки? – спросил ботан, ища, во что бы завернуть гостинцы. – По запаху, – сказал Костя. – Ну конечно! Я, например, ничего не чуял. Тут вытяжка грамотная, как в алхимической лаборатории… Надо попросить у хозяина хоть старую газетку… Не в миске же их тащить и не на лотке, как светлейший князь Меншиков! Но на полпути вундеркинд сообразил, что никаких газет в Праге может пока ещё и не быть, а если и есть, то пирожки в них уж точно не заворачивают. Он хотел вернуться и вдруг прислушался к голосам стариков, доносившимся из кабинета. – Не беспокойтесь за молодых друзей, коллега. У одного умная, но злая голова, у другого умное, но доброе сердце. Это наилучшее сочетание из всех возможных. Они сумеют извлечь нечто из ничего. – Но если Папа действительно тот, о котором предупреждал христиан пророк с острова Патмос? – Тогда положимся на волю Неба… Сердце Джульверна тревожно заколотилось, но говорить другу он ничего не стал – вернулся и сел на табурет в ожидании. |