Онлайн книга «Земля Злого Духа»
|
Из-за излучины, со стороны главного лагеря, громыхнул пушечный выстрел – шла подмога. Светало. – Молодец Ермак Тимофеевич, – глядя на выплывающий из-за лесистого мыса струг, улыбнулся Иван. – Быстро сообразил, свое дело знает. Погибших погребли в тот же день, поутру. Схоронили в могилах, над своими поставили крест, над чужаками просто водрузили каменья – убитые-то, хоть, верно, и нехристи, а все ж люди, не звери дикие. Сотворив молитву, отец Амвросий перекрестил всю ватагу и – отдельно – атамана: – Ох, Иване свет Егорович, кабы не предчувствия твои… – Ничего, – улыбнулся молодой вожак. – Думаю, и сторожа наша не лаптем щи хлебает. Заметили бы, пусть и позже, но заметили б. Из числа нападавших удалось взять трех пленников: двух низкорослых вогуличей или остяков и одного татарина в стеганом панцире поверх кафтана. Татарин поначалу хорохорился, тряс узкой бороденкой и, впав в совершеннейшую наглость, совсем не желал ничего говорить. До тех пор, пока не увидел Ослопа. Бугаинушка, держа на плече свою любимую дубинищу, с любопытством подошел ближе и шмыгнул носом: – Ну и харя! А борода-то у него – козлиная. Такие вот и сестрицу мою когда-то в полон угнали. Здоровяк вздохнул, украдкой глядя на атамана – не оборвет ли речь, не разгневается ли? Иван не обрывал, спрятав подальше усмешку, слушал, улыбнулся даже: – Давай, давай, Михейко. Что скажешь? Гордый оказанным доверием – не у всякого сам атаман совета спрашивает! – бугай сбросил с плеч ослоп, оперся. Татарин, до того ругавшийся и брызжущий слюной, поглядывал на русского батыра как-то неуверенно нервно – что, конечно же, заметил внимательный глаз атамана… Правда, Иван не торопил события – ждал. И все остальные – ждали. – А вот я и думаю, Иване Егорович, – совсем осмелел Михей. – Ежели я ослопом своим этого нехристя по башке двину – сразу в землю вобью? Али по частям? Атаман со всей любезностью улыбнулся: – Так ты попробуй, друже! А мы поглядим. Поплевав на руки, Михейко поднял над головою огромную свою дубину, окованную железом и утыканную здоровенными ржавыми гвоздищами: – Эх-ма-а-а! – Стой! – побледнев, завизжал пленник. – Уберите шайтана этого! Я все расскажу, все… – Как-как ты меня обозвал, морда нерусская? Счас посмотрим, кто из нас шайтан! Младшой воевода поспешно махнул рукой: – Постой, Михейко. Погодь. Так что, мурзич? Неужто поговорить с нами хочешь? …Медленно и как-то угрожающе-вальяжно выплывал из пошедшего клочками тумана мыс, по берегам которого, за поваленными стволами, притаились воины сибирского правителя Кучума. Кое-где из засеки торчали и пушечные стволы – такие места Иван мысленно отмечал для себя особо. Почти сотня казацких стругов, опустив паруса и мачты, тихо шла на веслах. Дул небольшой ветер, гнал по серому небу низкие клочковатые облака, срывал с деревьев еще остававшиеся кое-где желтые и красные листья. Серая речная вода расступалась перед носами стругов, весла мерно поднимали холодные брызги, в руках пушкарей и пищальников маленькими красными звездочками горели запальные фитили… Обернувшись, Иван посмотрел на специально оставленную мачту своего головного струга, на верхушке которой, в особой корзине, сидел востроглазый Афоня Спаси Господи. Не просто так сидел, высматривал. – Ну, что там, друже? Чего видишь-то? – Рати татарской числа несть! – глуховато откликнулся отрок. – Раз в десять поболе нас будет! – То не страшно, – косясь на своих казаков, ухмыльнулся атаман. – Вооружены как? – Сабли, копья… луки почти что у всех. Тюфяки! Тюфяки вижу! Большие. Токмо… – Что – токмо? – Токмо что-то людей около них не видать. И фитили не горят – не видно. – Ага, – Иван довольно потер руки. – Видать, с порохом-то у татар – загвоздка! То славно… Десятник где? Силантий! Зеленый прапор – ввысь! Взметнулся в небо зеленый, притороченный к копью флажок – что означало «Делай как я». Молодой атаман велел кормчему сворачивать влево, как было договорено с головным атаманом на вечернем совете. Отряд Ивана Еремеева прикрывал левый фланг Ермакова войска, и главной его задачей было обеспечить высадку наемной, немецкой и литовской, пехоты, располагавшейся на держащихся чуть позади главных стругов судах. В этом смысле основная задача лежала сейчас на пищальниках и пушкарях: пока немцы высаживаются, никак нельзя было дать врагу подняться, отсюда – залпы, одни только залпы, уж никак не одиночный огонь. Потому-то и хитрая винтовая пищаль молодшего воеводы сейчас, пожалуй, и не пригодилась бы. Иван ее и не доставал, отдал пока оруженосцу – пущай все же под рукой будет, мало ли, авось и сгодится? – сам же обычную пищаль нынче выбрал, как все. И командовать не забывал – от того многое сейчас зависело. – Левый борт – табань! Теперь – правый… Как немцы? – Не отстают, атамане. Во-он их струги, рядом. – Славно. По моей команде – расступимся, пропустим. Афоня! Что у татар? – Проходы в засеках открыли! Видать, вылазку хотят устроить. – Ну хватит, слезай, – распорядился атаман. – Не то сейчас живо стрелой сшибут. Афоня перекрестился и быстро спустился вниз, обхватив ногами мачту, в которую тут же воткнулись одна за другой три стрелы. – Слава богу, упасся! – хватая пищаль, улыбнулся мальчишка. – Готовьтесь… Огонь!!! Грянул залп – пушечный и пищальный, – увы, не причинивший особого вреда укрывшимся за засекой врагам, лишь щепки кругом полетели, а над головами казаков вовсю засвистели злые татарские стрелы! Били на излет, но каждый казак имел добрый доспех: плоские кольчатые байданы, колонтари с толстыми стальными пластинами, а многие предпочитали немецкие да польские латы – кирасы с набедренниками и наплечниками, точь-в-точь такие, какие были сейчас на молодом атамане: черненый шведский доспех с серебряными узорами. Редкая стрела такие брони возьмет, да и то – по большей части случайно. – Пищали… Целься! Пли! Заряжай! Пушкари… Пли! Заряжай! Зеленовато-серые клубы порохового дыма заволокли всю реку и мыс так, что почти не видно стало, что именно делается у засеки. Лишь слышно было, что у немецких пикинеров запела сигнальная труба – их суда уже ткнулись носами в берег, и солдаты бросились сквозь камыши, навстречу вылетевшим из засеки врагам. – Вперед! – выхватив саблю, крикнул Иван. – Теперь уж и нам пора клинками поработать! Опустив аркебуз, отец Амвросий – в колонтаре, в шишаке немецком – перекрестился и, вытащив из ножен плоский палаш, обернулся к Афоне: – За мной держись, паря! Пистолеты не забыл зарядить? |