Онлайн книга «Щегол»
|
Я постоянно высматривал Пиппу с Хоби, но почти их и не видел. Китси игриво подтаскивала ко мне людей, знакомила нас, а потом быстренько исчезала – так птичка вспархивает с подоконника. Хорошо хоть Хэвистока нигде видно не было. Наконец толпа начала редеть, впрочем, несильно: народ задвигался к гардеробу, официанты принялись уносить с буфета торт и десерты, и тут я – вляпавшись в беседу с кузинами Китси – стал снова выискивать в зале Пиппу (я машинально выискивал ее весь вечер, пытался разглядеть ее рыжую головку – единственное, на что стоило глядеть во всей зале) и с удивлением заметил, что она разговаривает с Борисом. И очень оживленно. Он так и лип к ней, небрежно обхватил за плечо – между пальцев болтается незажженная сигарета. Шепчутся. Смеются. Он что, кусает ее за ушко? – Простите, – сказал я и быстро направился к камину, у которого они стояли – заметив меня, они оба повернулись и протянули ко мне руки с удивительной синхронностью. – Привет! – сказала Пиппа. – А мы как раз о тебе говорили! – Поттер! – сказал Борис, приобняв меня за плечи. Хоть он и приоделся к вечеринке – на нем был синий костюм в мелово-белую полоску (я поражался, сколько же богатых русских толкутся в “Ральф Лорене” на Мэдисон), добела его все равно было не отмыть: черные глаза-кляксы придавали ему бессовестный, беспокойный вид, и голову он, конечно, мыл, но волосы у него при этом все равно казались грязными. – Рад видеть! – Взаимно. – Бориса я пригласил, но и не думал, что он появится – запоминать всякие мелочи вроде дат и адресов, а тем более – приходить вовремя было совсем не в его духе. – Ты ведь знаешь, кто это, правда? – спросил я Пиппу. – Конечно, она меня знает! Она все про меня знает! Мы с ней теперь лучшие друзья! Так, – подчеркнуто-церемонно сказал он мне, – позвольте пару слов наедине. Ты не против? – спросил он Пиппу. – Опять секретничать будете? – Она игриво стукнула мой ботинок одетой в балетку ножкой. – Не переживай! Я его тебе верну! Пока-пока! – он послал ей воздушный поцелуй и прошептал мне на ухо, когда мы отошли в сторонку: – Она прелесть! Черт, как же я люблю рыженьких! – И я, только женюсь я не на ней. – Нет? – удивился он. – Но она же со мной поздоровалась! По имени назвала! Ага-а, – он взглянул на меня попристальнее, – краснеешь! Да-да, Поттер, – загоготал он. – Краснеешь-краснеешь! Как маленькая девочка! – Заткнись! – прошипел я, оглядываясь, боясь, что она что-то услышала. – Так, значит, не на ней? Не на рыжей крошке? Хммм, плохо, – он завертел головой. – А тогда на ком? Я показал на Китси: – На ней. – A-а! В небесно-голубом платье? – Он любовно ущипнул меня за руку. – Господи боже, Поттер! На ней? Да тут нет никого ее прекрасней! Божество! Богиня! – Он сделал вид, будто хочет пасть ниц. – Ты что, ты что! – Я ухватил его за руку, торопливо поставил на ноги. – Ангел! С небес! Чиста, как слезинка младенца! Жирновато будет – такому, как ты… – Да, так, похоже, все считают. – …хотя, – он выхватил у меня стакан с водкой, щедро отхлебнул, сунул стакан мне обратно, – на вид как-то она холодновата, нет? Мне и самому нравятся погорячее. Она… она – лилия, снежинка! Но в интимной-то обстановке оттаивает, я надеюсь? – Не то слово. Он вскинул брови. – Ага-а. И… это она, про которую ты?.. – Да. – Призналась? – Да. – И ты поэтому, значит, не рядом с ней. Злишься. – Типа того. – Ну, – Борис провел рукой по волосам, – ты иди сейчас, поговори с ней. – Зачем? – Потому что мы с тобой уходим. – Уходим? Почему? – Потому что нам с тобой надо прогуляться. – Зачем? – спросил я, оглядываясь – я расстроился, что он оттащил меня от Пиппы, и отчаянно хотел снова ее отыскать. Свечи и оранжевое мерцание камина напомнили мне теплоту винного бара, словно бы сам этот свет мог открыть нам проход во вчерашний вечер, к маленькому деревянному столику, где мы сидели с ней, соприкасаясь коленями, и ее лицо омывал тот же подернутый оранжевым свет. Должен же быть какой-то способ мне к ней приблизиться, схватить ее за руку, утащить обратно, в тот миг. Борис откинул челку с глаз. – Давай. Когда расскажу, в чем дело, ты от счастья запрыгаешь! Но надо будет заехать домой. Взять паспорт. Наличка тоже понадобится. У Бориса за плечом – непроницаемые лица странных, строгих женщин. Профиль миссис Барбур, она стоит, чуть отвернувшись к стене, вцепилась в руку веселого священника, который, впрочем, уже не так и весел. – Эй? Ты меня слушаешь? – Борис дергает меня за руку. Сколько же раз этот голос возвращал меня на землю, с раздробленных, пропахших клеем небес, когда я с широко раскрытыми глазами валялся без чувств на кровати и разглядывал мощные сине-белые вспышки на потолке. – Пошли! В машине поговорим. Пойдем! Я тебе билет купил… Пойдем? Я поглядел на него. Только это я и услышал. – Я все объясню. Да не смотри ты на меня так! Все хорошо. Нормально все. Но – сперва – договорись, что на пару дней уедешь. Ну на три. Максимум. Так, – замахал он рукой, – давай, давай, предупреди Снежинку, и валим отсюда. Тут курить нельзя, да ведь? – спросил он, оглядываясь по сторонам. – Никто ж не курит? Валим отсюда. Первые разумные слова за весь вечер. – Тебе потому что срочно надо домой. – Он – как в детстве – старался поймать мой взгляд. – Взять паспорт. И деньги. Сколько у тебя при себе налички? – Ну, в банке деньги есть. Я поправил очки, его тон меня удивительным образом отрезвил. – Я щас не про банк. Не про завтра. При себе сколько денег? Сейчас прямо. – Но… – Слушай, я могу ее вернуть. Но нам тут нельзя задерживаться. Сейчас надо уходить. Прямо сейчас. Так что, давай, пошел, – и он беззлобно пнул меня по ноге. 35 – А вот и ты, дорогой, – сказала Китси – она ухватила меня под руку, привстала на цыпочки и поцеловала в щеку, поцелуй этот запечатлели сразу два вертевшихся при ней фотографа: один был из светской хроники, второго специально для вечеринки наняла Анна. – Шикарный праздник, правда? Устал? Надеюсь, моя семейка тебя не очень утомила? Анни, милая, – она протянула руку Анне де Лармессин: строгая прическа, строгая тафта, дряблая кожа в вырезе платья никак не вяжется с подтянутым, без единой морщины, личиком, – вечер получился просто райский… Как насчет семейного фото? Ты, я и Тео? Втроем? – Послушай, – нетерпеливо сказал я, как только закончился весь этот стыд с позированием для фото и Анна де Лармессин, которая явно дала понять, что семья – это не про меня, уплыла прощаться с какими-то гостями поважнее. – Я ухожу. |