Онлайн книга «16 наслаждений»
|
– Но позвольте мне быть с вами откровенным. – Да, пожалуйста. – У вас свое призвание, у нас свое. Отец Франческо сказал мне, вы взяли на себя ответственность за то, что сестра Агата Агапе умерла без… без возможности получить последнее помазание. – Трудно понять точно, когда человек умрет, Eminenza, а отец Франческо дал четко понять, что он не хочет больше никаких ложных вызовов. Вы знаете, за ним посылали до этого дважды. – Священники всего лишь живые люди. Но правда ли что послушница, чья обязанность была сидеть с Агатой Агапе, хотела позвать отца Франческо, а вы удержали ее от этого? – Дело в следующем, Eminenza: сестра Агата не хотела снова видеть отца Франческо. – То, что, возможно, хотела или не хотела сестра Агата Агапе или думала, что хотела, в ее состоянии не имеет значения. Суть в том, что вы взяли на себя ответственность вмешаться в соблюдение таинства. Вы, простой посетитель, постороннее лицо, даже не католичка. Но вы взяли на себя ответственность, – фраза, которую он продолжал повторять, – решать, кто получит помазание, а кто нет. Даже папа римский не наделен властью отказать умирающему в помазании. – Он сделал паузу. – Вы знаете, что отец Франческо все равно совершил обряд помазания? – Да, я знаю об этом. – Так что вам не удалось сделать то, что вы хотели. – Я ничего не хотела сделать. И все равно, если обряд помазания действует и после смерти, тогда совершенно не за чем устраивать такой шум вокруг всего этого, не так ли? – Я начинала злиться или старалась выработать запас злости, как когда хочется немного выпить, чтобы продержаться. – Зачем рисковать без надобности? – Вы действительно думаете, что душа сестры Агаты находилась в опасности? – Я думаю, что вряд ли. Но когда ставки так велики, хочется сделать все возможное, чтобы избежать вечных мук. Я больше ничего не сказала. Я просто сидела, пребывая в состоянии пассивной агрессии. Епископ тоже больше ничего не сказал, и наступило долгое неловкое молчание. Достаточно трудно найти свой путь в этом мире, не волнуясь о том, что случится потом. Прошло несколько минут. Епископ ходил по комнате из угла в угол, как дикий зверь в клетке. Но то была походка не дикой кошки, а скорее большого медведя. Неуклюжего. Я стояла и смотрела в окно. Насколько я знаю, это было единственное окно здесь, выходящее на улицу, на площадь, где мы с мамой ходили по магазинам, покупая сыр, молоко, хлеб. Сидя у окна, я видела верхушку одной из башен Донати, в которой теперь находились модные апартаменты. Мама как-то однажды покупала там напитки и рассказала мне все о ней. Епископ повернулся и остановился. – И еще кое-что. Книга, возможно, очень редкая. Я узнал о ней совершенно случайно, когда выслушивал исповедь. Мадре бадесса говорит, что она отдала ее вам, чтобы вы продали ее. – Епископ сверлил меня глазами: – И вы сделали это? – Да, собственно говоря. – Могу я спросить, кому вы ее продали? Я не знала, что ответить. Я обещала мадре бадессе вернуть ей книгу как можно скорее, но я не хотела уступать епископу. – Продавцу книг на площади Гольдони, – сказала я, подумав о человеке, которого видела стоящим перед одним из магазинов, – высокий, седой, он курил сигару и плакал. – Чушь. Площадь Гольдони была совершенно разрушена, наводнением. Вы не могли найти там ни одного работающего магазина. – Один из владельцев стоял на улице возле своего магазина. – Я вынуждена была продолжать лгать. Мне не свойственно было лгать, но я старалась говорить как можно проще и придерживаться своей истории. – Как его звали? – Не имею понятия. – Какой это был магазин? – Я не помню. – Этот человек сказал вам, что он владелец магазина? – Не совсем так. – Но вы продали ему книгу? – Да. – Вы спросили его, является ли он дилером по продаже редких книг? – Да. – И он сказал, что он таковым является? – Да. – И вы показали ему книгу? – Да. – И он согласился купить ее у вас? – Да. – Я не буду спрашивать, сколько он заплатил за нее. – Не спрашивайте. – Знаете, почему? – Нет. – Потому что совершенно очевидно, что вы врете не краснея. Он неожиданно воодушевился. Лицо представляло собой гримасу. Он откинул голову назад и начал яростно почесывать подбородок. Я не отрицала, что солгала. Он ничего не мог со мной сделать. Возможно. – Мадре бадесса не имеет права отчуждать никакое монастырское имущество, даже палку, вам это понятно? Книги в библиотеке не являются ее собственностью. – Я думаю, она в основном заботилась о том, чтобы удалить книгу подальше от монастыря. Книга очень непристойная. Ей здесь не место. – Это значит, что вы читали ее? – Ровно настолько, чтобы понять, что это за книга. Епископ отклонился назад, барабаня пальцами по столу. Почти на каждом пальце было по кольцу. – Вы должны вернуть книгу, – сказал он в конце концов. – Вы можете вернуть ее мне, чтобы пощадить чувства мадре бадессы. Это незаконно, вы знаете, увозить предметы искусства из страны. Если вы не вернете книгу, я сообщу Vigilanza ai Béni Artistici [129] в Риме, и они обыщут ваш багаж и устроят вам личный досмотр, прежде чем разрешат покинуть страну. Вам не позволят увезти книгу с собой. На меня не сильно подействовали пустые угрозы епископа, но… – Но у меня ее нет. – Но вы знаете, где она находится, не так ли? И вы планируете взять ее с собой. – Boh, – сказала, я, вкладывая в этот звук как можно больше силы. – Почему это так важно? Это всего лишь порнография. Я удивлена, что она вас так сильно интересует. Епископ, по всей видимости, готов был к этому вопросу. – Она может представлять большой исторический интерес. Но это не тема для обсуждения. Сейчас валено только то, что вы обязаны немедленно вернуть книгу. Немедленно, понимаете? Больше нечего обсуждать. И это был внезапный конец моего интервью с епископом Флоренции. Я думаю, еще никогда я не получала столько удовольствия, видя, как человек уходит, как в случае с епископом. Это даже нельзя было сравнить с радостью, которую доставил мне уход Джеда Чапина. Я не буду притворяться и говорить, что я не была расстроена, но когда мадре бадесса вошла в комнату, я объявила ей, что все прошло хорошо. Она больше ни о чем меня не спрашивала, так что мне не пришлось ей лгать. |