Онлайн книга «Сломанные цветы»
|
– Сейчас ты всё поймёшь! – Музыка моя. Слова тоже чужие. Пою я неважно. Зато долго! – торжественно произнёс старший, открыв старый рояль, с которого не протирали пыль уже целую вечность. – Мальчики, если вы хорошо выступите, сильно не зазнавайтесь! – послышался назидательный голос из-за двери. И понеслось… Двое из ларца, упоротые слегонца, забренчали на нём в четыре руки и стали выть, не попадая ни в одну ноту. – У меня черешня в клешнях! – голосил старший брат. – Круче всех я стал, конечно! – Вот так модная опешня! – не отставал младший. – А что такое опешня? – удивилась Маруся. А ей вдруг в ответ: – Резиновую Зину хочу из магазина! Охуевляющие репачки дуэта «А-ля Пукс» следовали один за другим. Эти шедевры народного фольклора подтверждали только одно: его авторам уже давно пора просить пожизненного убежища в ближайшем дурдоме. – Отсоси-отсоси… ОТ СОСИСКИ КОЖУРА! – солировал младший. – Пой громче! – пихнул его старший. – Эта тёлка уже промокла и на всё готова! Давай наш главный супер-хит! – Я магистр страстей! Повелитель «сАдА-мАзА!!!» – завывал младший. – В саду Мазы!!! – вторил ему старший. – Я француз! У меня есть большой А-ля Пукс! – старались двое из ларца, упоротые слегонца. – Какие вы молодцы! – вдруг сказала женщина с грудью размером с подоконник, врываясь в комнату на самом интересном месте. – Уйди, мама, ты нам сейчас всё обломаешь! – отчаянно завыли они. – На, это тебе! – Сердобольная тётя протянула гостье небольшой свёрток. – А что это? – удивилась девушка, извлекая из пакета странный предмет. – В этом не стыдно мальчикам показаться… Ты думаешь, они зря тебе свои романсы пели? – вкрадчиво прошептала тётя с большими грудями. – Но я не ношу такое! Это больше меня на десять размеров. Маруся озадаченно разглядывала лифчик в цветочек, похожий на парашют, готовая провалиться от нелепости ситуации сквозь землю. – Ну и что, что великоват? Значит, быстрее снимешь! И помни: приличная девушка не должна долго ломаться перед иностранцем… – загадочно подмигнула мама, просачиваясь сквозь двери комнаты обратно на кухню. Уж она-то знала толк в настоящем белье и французских батонах. – Я хочу сказать только одно. Мой питон на подходе! Он уже выбрался сквозь джунгли на волю, порвал гандон и ринулся в бой! – вдруг заявил младший брат. – Трахен зи попен! Шпили вили! Летс гоу ту шлюхен полигон! – поддакнул старший, захлопывая крышку рояля. – Это какая-то дичь и дурдом! – ужаснулась Маруся. – Трах-трах-тибидох! Мы круты! Хоттабыч – лох! Скорчив похабную рожу, младший ёрзал на старом диване туда-сюда, издавая на нём неприличные звуки. А вокруг только и было слышно: – Хрусть! Хрусть!!! – Прекратите!!!! – взмолилась Маруся, затыкая уши. И если она ещё могла простить этим идиотам песню про черешню в клешнях… Но мерзкий звук, который был хуже всяких пыток, добил её окончательно. Казалось, ещё немного – и она упадёт на пол, дрыгаясь в конвульсиях, как полудохлый таракан. – Очередная попытка вспомнить прошлое с треском провалилась, – сочувствовал некто с никнеймом БОГ. Он и сам не знал, то ли плакать, то ли смеяться, глядя на паноптикум человеческих душ… – Ты с кем сначала потрахаеССЯ? С ним или со мной? – поигрывал плешивыми бровями старший брат, приближаясь к ней. – Не трогай меня, грёбаное днище! – выругалась она, вылетая из квартиры со скоростью света. – Наша гостья ушла и даже не попрощалась? – расстроилась тётя с большими грудями. – Да, мама, увы… – пожаловались братья, оставшись ни с чем. – Эта стерва зарубила музу нашего вдохновенья, едва её крылья успели опериться. Повисла унылая тишина, как сопля на носу у Санта-Клауса, который нажрался в дрова. И вдруг вспомнились слова из песни: «На помойке сегодня так пусто. Разбежались коты. На помойке сегодня так чисто. Ведь уехала ты…» Так и не получив того, что хотели, двое из ларца, упоротые слегонца, грустно пукнули хором, напились в стельку и заснули в салате. – Ты представляешь, сегодня я узнала, что два дебила на рояле – это сила. Особенно когда они хотят сказать только одно! – чуть не лопнула от смеха Маруся, рассказывая о своих приключениях подруге. – Да, дорогая, представляю. Это – полный А-ля Пукс… Вспомнив двух чудаков на букву «М», по которым плакала психушка, Маруся призналась: – Зачем корчить из себя иностранца, чтобы затащить девушку в постель? Ведь мы живём в России, где все эти дурацкие «океюшки» и «айлавюшечки» и говна не стоят. А по-настоящему трогает сердце это простое и красивое: «Я тебя люблю…» Увы, реализм в буфере обмена был всё так же недоступен. Так и не выяснив ничего о своём прошлом, ни о том, что такое БДСМ, унесённая холодным солнцем грустно брела по обочине жизни. – Бондаж и Дисциплина, Садизм и Мазохизм. Разве это интересно? – вздохнул Серёга, читая в сети о её похождениях. – В мире и так полно насилия. Но только тот, кто может быть нежным, обладает большой внутренней силой. Потому что нежность – это сила любви. – Доминируй, властвуй, унижай! – грозно урчали голуби, устроив на подоконнике битву из-за хлебных крошек. Королева сквозных подворотен прищурила изумрудные глаза: – Ну-ка быстро кинь мне клубок, двуногий раб! – Как скажете, Госпожа Кошка… – смиренно пискнул дрессированный человечек, торопясь исполнить приказ. «Только бы Алекс снова не оделся в какой-нибудь дурацкий костюм из секс-шопа!» – подумала несчастная гулёна, возвращаясь домой. Потом её что-то остановило… На дороге валялась пара растоптанных ромашек, грустно склонив головки с ободранными лепестками. Увидев это, Маруся подумала, что у неё едет крыша. Девушку пробрал озноб. Будто кто-то забыл закрыть окно в тишине… Но она не смогла пройти мимо. Подняв несчастные растения с запылённого асфальта, она ещё долго гладила их, будто что-то живое. Источая тонкий аромат навеки загубленной красоты, эти сломанные цветы тихонько шептали: – Ну вот, теперь ты такая, как мы… …А дома её ждал новый сюрприз. – Я твой повелитель сАдА-мАзА! – заявил тряпкомуж, выпрыгнув из-за угла в костюме палача. – Это же полный А-ля Пукс! – засмеяла его Маруся. – Ты что, совсем упоролся? Как те два дебила на рояле? – Бля! Я чуть не подох в этой кожаной херне! – вскипел он, стягивая маску с красной рожи. – Утю-тю… Какая пичалька! – издевалась бессердечная стерва. – Как ты можешь быть такой жестокой? Разве ты не понимаешь? У меня нет ничего, когда нет тебя! – разрыдался Дарлинг, снимая дурацкий прикид. |