Прощай, Таганрог, вернее, до свидания. Как это ни грустно, но я прощаюсь с Таганрогом до следующего лета, последний раз прохожу по Греческой улице, мимо домика Чайковского, миную Александровский дворец, где проездом на Кавказ в 1820 году останавливался молодой Пушкин и где в декабре 1825 года скончался Александр I, что породило поговорку «Александр всю жизнь в дороге, а умер в Таганроге» (в 15 минутах ходьбы от дворца на Банковской площади стоит бронзовая фигура императора). Я выхожу на бульвар, имеющий четыре названия: Исторический, Воронцовский, Комсомольский и Приморский. Больше всего ему подходит название Исторический, так как на нем установлена во весь рост бронзовая фигура Петра I, отлитая во Франции и морем доставленная в Таганрог в начале двадцатого века. Как грозный страж, всматривается славный шкипер в морскую даль – не посягает ли кто на священные границы России. Автор этого впечатляющего своей мощью и величием памятника основателю города – скульптор Марк Антокольский, а все хлопоты по его открытию в Таганроге взял на себя Антон Павлович Чехов. Моя прощальная прогулка по городу заканчивается у храма Святого Николая Чудотворца, построенного в XVIII веке на мысе Таган-Рог, где по преданию стояла палатка Петра I. Я застываю у входа в храм перед памятной доской из мрамора, на которой выбиты имена доблестных защитников Отечества, живших в Таганроге в разное время. Здесь и георгиевские кавалеры, и Герои Советского Союза: Адмирал Ушаков и матрос Голубец, маршал Гречко и пулеметчик Ломакин. Воистину никто не забыт и ничто не забыто.
Попрощавшись с Таганрогом, я сажусь на закате дня в поезд Адлер – Москва. Поезд трогается. Посматриваю с грустью в окно и вспоминаю чеховские строки из повести «Огни»: «Поезд шел по берегу. Море было гладко, и в него весело и спокойно гляделось бирюзовое небо, почти наполовину выкрашенное в нежный золотисто-багряный закат. Кое-где на нем чернели рыбацкие лодочки и плоты. Запах поля мешался с нежной сыростью, веявшей с моря. Поезд летел быстро».
Похождения Дон Гуана в Мытищах
(посвящается художнице Анне Борисовой)
Гуану не спится в Мадриде.
Мужья на него все в обиде.
По улицам стражники рыщут —
Гуляку беспутного ищут.
Мечтает Гуан о России,
Узнав, что испанок красивей
Румяные русские Анны,
Не Доны, но очень желанны.
По Троицкой древней дороге
Приводят усталые ноги
Испанского гранда в Мытищи,
Которых на карте не сыщешь.
Паломника стал он смирнее,
К картинной бредет галерее.
Заходит – и вдруг на Гуана
Художница юная Анна,
Пронизана солнечным светом,
Лукаво взглянула с портрета.
Он к ней бы пошел в подмастерья,
Дежурил бы ночью под дверью —
Лишь только б махнула с балкона
Ему просто Анна, не Донна.
В Мытищах фонтаны забили,
Испанки Гуана забыли,
А он сторожит у фонтана
Блондинку по имени Анна.
Она проживает в Мытищах.
В Мадриде такую не сыщешь.
2009 г.
Приплывали ли греки в Мытищи?
(Лирико-эпическая поэма для арфы с оркестром. За неимением оркестра и отсутствием арфиста исполняется под гитару (я не арфист? я только учусь)
