Книга Лгунья, страница 8 – Валери Виндзор

Я кивнула.

— Так ты просто взяла и ушла, без ничего? — мы понемногу успокаивались. Наступил тот момент, когда после приступа смеха никто толком не знает, как себя вести дальше. — И когда это случилось? — спросила она.

— Вчера.

— Так вот почему ты так жутко выглядишь.

— Потому что я в жутком положении, — сказала я.

Она бросила на меня острый взгляд.

— Нет, я имею в виду твою юбку и все остальное, — сказала она. — Тебе лучше надеть что-нибудь из моих вещей.

— На меня ничего из твоих вещей не налезет.

— Подберем. Ты же не можешь появиться у сестры в таком виде.

— Дело в том, — голос мой дрожал на грани нового взрыва смеха, — дело в том, что никакой сестры у меня нет.

— Нет, есть, — сказала она. — В Тулузе.

— Нет, нету. Я наврала.

Дочка patronne [33] принесла сыры и поставила перед нами на стол. Крис отрезала себе ломтик от куска сыра, который выглядел как черный треугольник, облитый сахарной глазурью.

— Попробуй, — сказала она, и я отрезала себе по ломтику от каждого куска, не зная, какой выбрать.

— Так куда же ты все-таки путь-то держишь? — спросила она.

— Никуда. Сама не знаю.

— Я пригласила бы тебя погостить, но…

Я совсем не хотела напрашиваться.

— Ой, нет, — забормотала я в ужасном смущении. — Нет, что ты. Даже не думай, пожалуйста… я вовсе не собиралась…

— …но я сама у родственников остановлюсь. Поэтому…

— Нет, конечно, нет!

— Просто дело в том, — сказала она, — что я сама их не знаю.

— Своих родственников? — не поняла я.

— Нет, ну знаю, конечно, но не очень хорошо. Мы раньше приезжали к ним на каникулы, пока папа был жив, а потом… — она отрезала сыра и положила в рот. — Мне было тогда лет восемь. С тех пор я их не видела. Никого, кроме дяди Гастона. Иногда мы с ним встречаемся.

Вошли два шофера, и с ними девушка в обтягивающих джинсах и белых обшарпанных туфлях на высоких каблуках. Очень красивая. С белокурыми волосами, с небрежным пучком на макушке. Несколько более темных завитков выбились на волю. Она явно кичилась своей внешностью.

— Хотя, — сказала Крис, — ничего страшного не будет, если мы приедем вместе.

Она посмотрела в том направлении, куда смотрела я, на блондинку: та громко разговаривала и кокетничала, повиснув на шее одного из молодых людей, с которыми пришла.

— Проститутка, — сказала Крис, отворачиваясь.

— Что? — не поняла я.

— Она проститутка. На трассах работает.

— Ты её знаешь?

Крис рассмеялась.

— Да нет же, господи, конечно нет. Просто это заметно невооруженным глазом.

С моего места девушку было прекрасно видно. Я подглядывала за ней украдкой.

— Так что ты собираешься делать? — спросила Крис.

— Не знаю, — я не хотела сейчас об этом думать. — Может быть, сказала я, чтобы она отстала, — на Корсику махну.

— На Корсику?

— Я видела рекламный плакат. По виду, там хорошо.

— И не только по виду, там и вправду хорошо, — сказала Крис. Кажется, она всюду побывала: Тулуза, Корсика… — Можешь на попутке добраться до Марселя, а оттуда на катере. Это нетрудно.

— Нет, трудно, — сказала я. — Просто-таки невозможно. У меня денег нет.

— А-а, денег, — отмахнулась она так, будто деньги должны как раз меньше всего волновать людей.

— И паспорта, — добавила я. Это казалось мне совершенно непреодолимым препятствием. — Все осталось у мужа.

Дочь patronne пришла предложить нам десерт. Она потопталась у стола и наконец застенчиво спросила, англичанки ли мы. Сказала, что учит английский в школе.

— Нет, немки, — спокойненько соврала Крис. — Мы немки.

Я удивленно таращилась на нее.

— Ой, простите. Мне послышалось, что вы говорили по-английски, — сказала девушка по-французски. Она ужасно смутилась.

— Да, говорили, — сказала Крис. — Мы практиковались. Мы переводчицы. Из Арнхема.

— Зачем, скажи на милость, ты ей это сказала? — спросила я, когда хозяйская дочка ушла за нашим мороженным.

Крис пожала плечами.

— Не хотела, чтобы она практиковала на нас свой английский.

Ее способность сбить человека с толку рассмешила меня.

— Я тоже такое проделываю, — сказала я, но она, казалось, не слушала. Она откинулась на спинку стула, сунула кончики пальцев в карманы джинсов и смотрела на меня изучающим взглядом.

— Ну, расскажи мне теперь о себе, — сказала она. — Кто ты?

Какой-то невероятный вопрос. Никто раньше не спрашивал у меня ничего подобного. Она перефразировала:

— Чем занимаешься?

Я решила наврать что-нибудь, но была слишком пьяна, чтобы иметь доступ к заготовленной стопке привычной лжи. Я могла сказать, что у меня свой бизнес, чистка ковров, я иногда рассказываю такое незнакомым людям в поездах, но не сказала. Так чем же я занимаюсь? Я просыпаюсь, живу весь день, ложусь в кровать, вижу сны. Иногда сны у меня путаются с явью. Так и время проходит. Все кажется мне немного нереальным. Я убираю дом и готовлю. Увлекаюсь чем-нибудь и бросаю. Я работаю. Правда заключается в том, — и это, в отличие от всего остального, действительно правда, — что я секретарша. Работаю в бухгалтерской фирме, но я ни в коем случае не хотела признаваться в этом Крис. Ни за что не скажу ей, что я всего-навсего с одной стороны — домохозяйка, а с другой — секретарша.

— А сама-то ты чем занимаешься?

— Товарами широкого потребления, — сказала она. — Я агент по продаже товаров широкого потребления.

Я кивнула. Это многое объясняло. Вот откуда её легкость в общении, и познания о том, как действует этот мир.

— Ты, наверное, очень умная, — сказала я. Она начала рассказывать о работе, но взгляд мой то и дело возвращался к блондинке, поднявшей шум по поводу того, на каком стуле ей больше нравится сидеть.

— Она тебя прямо приворожила, да? — сказала Крис.

— Она и в самом деле проститутка? — спросила я. В Англии я бы произнесла это вполголоса, но в чужой стране появляются определенные преимущества: можно говорить совершенно свободно.

— Ты хочешь сказать, что никогда не видела проституток? Где же ты была всю свою жизнь? — спросила Крис. Как будто общаться с проститутками, ловить попутку и обедать в злачных местах — это норма, как будто все только этим и занимаются.