Онлайн книга «Изменники родины»
|
И он убежал. — Так!.. «Ожесточенные бои на Липнинском направлении»… — перебирала газеты Маруся. — Когда это?… пятого августа… восьмого августа опять «на Липнинском направлении»… — Давай сначала подберем их по числам, — предложила Лена. Подобрали. Почти во всех разрозненных августовских номерах различных газет упоминались — когда «ожесточенные», когда простые «бои на Липнинском направлении», перечислялись подбитые танки и орудия, сбитые самолеты и убитые солдаты противника; о числе своих убитых умалчивалось. В последних числах августа «Липнинское направление» не упоминалось, зато в новых, сентябрьских газетах название маленького городка, которое ранее и в областной-то печати появлялось редко, — красовалось огромными буквами на первых страницах всех центральных газет. «Победа под Липней!» «Освобожден старинный русский город Липня!» «Враги отступили от Липни, будучи не в силах удержать этот коренной русский город!» «Освобождение Липни — залог победы над врагом!» «Герои великой битвы под Липней!» … «Липня! Липня! Липня!»… — Чего это им вздумалось так Липню прославлять? Будто невесть какой важный стратегический пункт, — пробормотала Маруся. — Вероятно, этот стратегический пункт — первый, который удалось у немцев назад отбить, — предположила Лена. Судя по отрывочным данным разрозненных газет, это предположение походило на правду. Липню прославляли на все лады, сравнивали ее с Бородиным, с Полтавой; в одной газете оказалась даже статья под заголовком «Новый Грюнвальд». — А, все-таки, Грюнвальд Грюнвальдом, а почему это немцы отступили так тихо?… Что-то подозрительно… — ворчала Маруся. — А меня больше интересует, почему это русских вздумали вдруг «славянами» величать, и вообще взялись за историю: и Грювальд, и Бородино, и Полтава… — Подюбуйся! — вдруг воскликнула Маруся. — Это моя физиономия в газету попала! Значит, он, все-таки, меня сфотографировал!.. — Кто? — Да корреспондент какой-то пристал на улице!.. На снимке был кусок Советской улицы, обгорелая коробка дома, где раньше помещался раймаг, и три человеческих фигуры; одна из них, без всякого сомнения, была Марусей Маковой. — Уж не тот ли это самый корреспондент, с которым я сегодня чуть не поругалась? И Лена рассказала про свою встречу с корреспондентом. Маруся слушала и одновременно продолжала просматривать газеты. — … «Рассказывают освобожденные»… что они тут рассказывают?… Слушай! «Слов нет, чтобы передать мою радость, когда я снова увидела на улицах моего родного города, разоренного фашистами, нашу родную Красную Армию!» — говорит жительница Липни Фруза Катковская»… (вот нашел-таки корреспондент себе рассказчицу!)… Слушай: «Целые сорок пять дней мы жили под страшным гнетом жестого врага. Мы не смели выйти на улицу, не смели громко говорить, смеяться. Каждую минуту могли ворваться к нам в дом проклятые фашисты, а от них можно было ожидать самого худшего: они убивали ни в чем неповинных мирных жителей, стариков и маленьких детей, издевались над женщинами для своего развлечения. Мы сидели день и ночь в окопах и боялись выйти, как бы не встретиться с немцами…» — Это Фрузка Катковская боялась выйти, как бы не встретиться с немцами? — перебила Анна Григорьевна. — Хот бы уж не врала! Кто-кто, а уж Фрузка-то с немцами встречаться не боялась! К ней фельдфебель наших немцев ночевать ходил и таскал ей всякую всячину, и из-за нее с каким-то Куртом подрался… помнишь, Пауль рассказывал?… У нее каждый день гулянка была, полный бардак!.. От нее немцы не вылазили! — Мама! Но ведь от нас тоже «немцы не вылазили»! — По-разному можно не вылазить! У немцев на это нюх тонкий!.. А Фрузка и до войны со всеми крутилась!.. Муж ее — хороший был человек, а она беспутная баба!.. Что там еще про нее написали? — … «Я не смогла уйти из города…»- продолжала читать Маруся. — «… потому что перед самым приходом немцев вывихнула ногу»… — Что?!.. Ногу вывихнула?… Фрузка? Да я же ее в первый день, когда немцы пришли, видела, как она муку со склада тащила — мешок пуда на четыре!.. Я еще подумала — как она не надорвется!.. Ну, и горазда врать! Возмущенная Анна Григорьевна ушла из комнаты. — Мама рассердилась… это с ней редко бывает… Ну, слушай дальше: «Эти ужасные сорок пять дней показались мне целой вечностью. Но, к счастью, все это позади. Теперь у нас опять наша родная и любимая советская власть! И никогда больше фашистам не бывать в нашей родной Липне!» — Вот так надо говорить корреспондентам!.. А ты вздумала рассказывать, как мы с немцами тары-бары разводили да песни пели… Эх ты, Аленушка! Аленушка должна была согласиться, что действительно сваляла дурака с корреспондентом. Обе погрузились в чтение. Вскоре вернулась Евдокия Николаевна и сказала, что партсобрание не состоялось. — А ведь фронт недалеко, — заметила Лена. — Смотрите, вчерашняя газета — бои на Мглинковском направлении. — Теперь, девочки, недолго ждать! — сказала Козловская. — Наши войска направляются к Днепровску; скоро освободят всю нашу область. А там и до конца войны недалеко… Как бы отвечая на эти слова, послышался слишком знакомый гул. — Это немцы летят… — Нет, нет, это наши, не беспокойтесь! Евдокия Николаевна пристально вглядывалась в небо, стараясь убедить себя и других, что летят «наши»… — Какие там наши!.. Четыре удара подряд заставили домик танцевать, четыре столба дыма и пыли поднялись к небу с соседних огородов… — Вот тебе и Грюнвальд!.. Когда Лена уже в сумерках возвращалась домой, ее остановили два красноармейца. — Гражданочка, вы не знаете, где здесь живут такие, что не отступали, а с немцами оставались? … Не опять ли корреспонденты?… — Ну, я была здесь при немцах, а что? — Как бы нам спиртику разжиться? * * * Пролетела еще неделя. За это время Маруся Макова и Лена Соловьева побывали в новом центре района, большом и красивом селе Маркове, куда «отступило» все Липнинское начальство. Они виделись с начальниками и сослуживцами и восстановились на работе. Немало пришлось им встретить сочувственных взглядов, и еще больше — косых, и все по поводу их пребывания в «немецком плену». Им разрешили вернуться домой в Липню, куда на днях собиралось перебраться и начальство; но на прощание секретарь райкома Трофимов проводил их словами: — Если что-нибудь опять будет, не оставайтесь в Липне! Прямо в Марково приезжайте! |