Онлайн книга «Свинобург»
|
Если бы они или кто-то давали бы мне еду за то, что я вытворял... Может быть, мне удалось бы выразить, понять себя! Но нет! Они меня кормили как раз за тишину! За сон! Чтоб я не мешал спать! Не вертелся как вошь на сковородке! Не мешал! За тот покой! Они его отвоевали с таким трудом!.. --- Ты мудило! Мудило! --- Ты свел с ума моего Витьку! Вас всех надо было удавить в колыбели! --- В роддоме! --- Как я хотел девочку! Девочку! --- Они любят отцов! И если сходят с ума, то только от любви! --- Понимаешь! Ты, жирная скотина! --- Ты-то никогда не ебнешься на голову! --- Это ты! Ты виноват! --- Он мне все рассказал! --- Все! --- Витькин папаша, Шнайдер-старший... Я дрожу, когда вспоминаю! Он меня чуть не прибил! И мой отец стоял, стоял, стоял! Рядом! Они сговорились! Они все сговорились! Все отцы! Но они опоздали... Со мной у них не получится! Минутка! Передышка! «Что ты орешь!» «Не вертись под ногами!» И снова в бой! А где я в этой битве... Где? Устраниться! Смыться! Тихо съебаться! Перерезать глотку! Ха-ха-ха! Вы видели кого- то, кто в сражении кончает с собой?! В бою так хочется жить! Эта ржавая кабина автобуса... Я так хотел выразить то, что меня переполняло! Как немой! Как заика! Быстрее мысли! Быстрее, чем песня! Быстрее красоты и смерти! Голод стал невыносим. Я начал сосать палец. Вся морда стала синей от химического карандаша! Я попробовал себя укусить — солоновато, а правая рука, дрожа, приближалась к раскрытой тетрадке! Я сосал и облизывал кулак, свою левую лапу, как медведь, которого разбудили! И теперь он никак не может уснуть! Уснуть, как ребенок! Чтоб ничего не чувствовать! Вскочив, я начал носиться по автобусу. Пару раз задел башкой о перекладины, боком врезался в поручень! Забыться! Уснуть! С лапой во рту, с пальцем... Стать зародышем! Плевком протоплазмы! И плыть, плыть без единого движения, ничего не говорить, ничего-ничего-ничего, и ничего не чувствовать, ничего-ничего-ничего, ничего не выражать, исчезнуть, войти в ворота, в эти ворота, в эту пещеру в горе, в эту пещеру, где вспыхивает и тепло светится энергия, и плыть, плавно переворачиваясь, как плод, как упавший в реку плод, скользить по реке, у которой нет ни имени, ни русла... Я никогда не плакал оттого, что понимал... Я мычал и сосал палец. Пытался выразиться. Высказаться! Тупица... Снова стать слепым! Сидеть в курятнике с книжкой! Стать слепым ребенком и ехать верхом на свинье! Медленно плыть и просто водить головой, из стороны в сторону... Я стал плакать! Повизгивая, стал проситься на руки! Подвывая, весь синий, в соплях... Согрейте меня! Не хочу отделяться! Не хочу! Возьмите меня на руки! В тепло! Возьмите меня в тепло! Я не помешаю! Теперь я все понял! Я не буду вам мешать! Просто буду сидеть в темноте, в углу, и есть! Только сидеть и есть! Обещаю! Я не буду видеть снов! Никакого беспокойства... Я причитал, как зародыш! Если б он сумел остановить это движение и выразить себя! Пойти вверх по течению! «Назад, назад, назад!» Все существо мое протестовало! Забиться в угол, за печку, и разглядывать трещины, слушать, как отваливается штукатурка! И ничего не чувствовать! Ни красоты, ни ярости... Остановите меня! Я орал в голос: «Астанавите ми-и-ин-я-а!..» Домой, домой! Обратно! Через реку, обратно, в эту могучую гору, в эту пещеру... Не называйте меня... Не дайте мне упасть... Как капле. Я рыдал, содрогался, как рыбешка на песке. Выворачивался наизнанку. А рыдать на голодный желудок никому не советую! Сначала хорошенько поешьте! Обязательно! Ну, как нам всегда говорят: «Поешь! Обязательно закинь что-нибудь перед выходом! Что-нибудь забрось... И можешь идти спокойно!» Точно! «А то сгубишь желудок!..» Тихо-тихо вокруг. Очень тихо. Я знаю эту тишину. Это всегда так, когда мной овладевает жажда разрушения... Я такой спокойный... Это было как конь, мчащийся по полю... Как дикий конь... Как топот быка... Как лисы, летящие навстречу смерти... Я вынул свои реликвии. Крыло сокола и воронье, ставшее серым, крыло я держал в руках. Череп собаки положил на резиновый полик. И остановился. Склонив голову, я смотрел на этот череп... Глазницы, клыки... Он мне будто усмехался. Он меня подбадривал. И опять это легкое дуновение... Этот ветерок, предвещающий бурю... Это дыхание красоты превращается в вихрь... Я начал топтать этот череп. И с каждым ударом ветер все крепчал и крепчал! А потом это стало как землетрясение! Я вошел в раж и топтал, уже не разбирая куда и что! Я танцевал на черепе! Как немой раб, жаждущий свободы! Я визжал, как боров, почуявший смерть, плясал на самом дорогом, что у меня было! Все, что было создано и хранимо, — все я растоптал! Все... И стоял теперь, вытаращив глаза, дыша как паровоз! Меня осенило уже потом. Я сложил бережно все косточки, все кусочки обратно в рюкзак. Потом раскрыл снова тетрадку и провел крыльями по своей мокрой морде. И ударил крылом в лист! Сначала одним, вороньим! А потом другим, соколиным! Получились два грязных отпечатка. Эти грязные, в слезах и соплях, крылья стали первым словом, которое меня выразило... Стоя над рюкзаком, я улыбался как идиот. Я будто снова летел над разрушенными городами... Над скелетами домов. Над пустынными улицами... ------------------------ ------------------------ Ну и хватит о детстве. Младенчество, первые шаги... Деревянные игрушки, прибитые к полу... Обиды, страхи... Хуйня все это! Вы уже рождаетесь одержимыми! Тихо! Кто-то поет в тишине... Детская песенка. Наверное, это новенький... Les militaires Qui font la guerre! Les militaires Qui pissent en l'air! [1] Саша & Александр
Voila le boudin, voila le boudin... Il y en a pour des Alsaciennes Il y en a pour des Lorraines Pour des Belges il y en a plus Pour des Belges il y en a plus Car , ils sont des tireurs au cul! Песня легионеров Он уснул на рассвете. У японской печки, которая реагировала на малейшую вибрацию. Она была придумана специально для землетрясений. Стоило топнуть, она выключалась. Саша запил горсть красных таблеток апельсиновым соком из коробки и сел у печки на стул. Свет он не включал. Эта августовская ночь была холодной-холодной. Три дня шли дожди. |