Книга Соня и Александра, страница 32 – Маша Трауб

– Конечно, поплавай, отдохни, только не волнуйся, – заверил ее Дмитрий.

– Да, мамуля, – ласково сказал Константин.

Ирэна ушла на пляж. Дмитрий, выждав несколько минут, тоже направился к пляжу, но другой дорогой – через детскую площадку, грядку с помидорами, приговаривая: «Моя ласточка, ты меня ждешь? Сейчас. Уже иду. Моя красавица…»

Константин, не смутившись ни на минуту, взял из бара бутылку виски и обратился к Владимиру:

– Все нормально. Виски – за счет заведения. Мама покрасит что-нибудь и успокоится.

На пляж Соня и Владимир шли уже в легком подпитии. На часах было одиннадцать. Владимир боролся с противоречивыми желаниями: ему хотелось позвонить Александре, но он не решался звонить в не совсем трезвом виде, тем более с утра. Он хотел обнять Соню и поговорить с ней по душам, но боялся, что разговор обернется слезами и скандалом. Он хотел окунуться в прохладную воду и в то же время нестерпимо хотел спать. Он хотел пойти в другую сторону, узнать, что находится справа, изведать окрестности и хотел лечь на шезлонг и смотреть на море. Он хотел всего и сразу.

На пляже они увидели странного мужчину, который, судя по всему, с прошлого вечера не переодевался – та же грязная футболка, те же порванные шорты. Он играл с собакой, бросая ей в воду мяч. Собака залезала в воду, доставала мяч, потом отфыркивалась и снова бежала в море. Ирэна расположилась здесь же и наблюдала за игрой, что подтверждало версию Давида: этот странный мужчина – ее муж, в этом уже можно было не сомневаться. Мужчина бросал мячик в сторону Ирэны, собака неслась за игрушкой, обдавая порцией песка, мужчина хохотал и строил смешные рожи. Ирэна улыбалась.

– Ты меня любишь? – вдруг спросила Соня.

Владимир не ответил.

Им навстречу шла заплаканная домработница Надя и несла в руках пляжные полотенца.

– Здравствуйте, – Соня немедленно сделалась приветливой, но требовательной гостьей. – А вы не могли бы убрать у нас в доме до обеда?

– Нет, не смогу сегодня. Завтра уберу, – Надя утерлась краем полотенца. Видимо, использовать гостевое белье вместо платков вошло у нее в привычку.

– Почему? – Соня опешила от такой дерзости домработницы.

– Макс. Ему плохо, – Надя обтерла лицо полотенцем. – Сердце. Невеста его распрекрасная, вдовушка богатая, уехала и даже не попрощалась. Он переживает, язва обострилась. Мне ему кашу сварить надо и бульон на обед. Так каждый раз. Ему нельзя нервничать. И пить нельзя. А он выпил. Я недоглядела. Знаете, он хоть и повар, а любит мои каши. Говорит, что такие каши даже в ресторанах готовить не умеют. Конечно, не умеют. Я и ванили не жалею, и мед добавляю, а потом блендером взбиваю, как ребенку, чтобы вкуснее было. Он никак секрет мой не раскроет. Очень ему плохо. Страдает. Все понять не может, почему она уехала. А я его лечу, кормлю, таблетки даю. Жалко его, дурака старого. Завтра у вас все уберу. Пойду, а то он ждет. Другим готовить может, а себе нет. С голоду помрет, а даже бутерброд не сделает. И меня не отпускает – хочет, чтобы я с ним рядом сидела, за руку держала. Вот насилу вырвалась хоть полотенца разложить…

Домработница ушла, продолжая всхлипывать.

– Она его очень любит, – сказала Соня с завистью. То ли к Наде, которая способна на такую безответную любовь, то ли к Максу, который удостоился такого чувства.

– Соня… – начал Владимир, не зная, как подступиться к главному. Что не может, больше не в состоянии, находиться рядом с ней. Что она ему чужая.

– Почему мужчины не видят дальше своего носа? – вдруг вспыхнула она. Гнев не очень шел ее хорошенькому личику, но Владимира поразила страсть, с которой говорила Соня, так ей не свойственная. – Почему так жестоко поступают?

– Обычная ситуация. Зачем Максу домработница? Наверняка та женщина и моложе, и интереснее… Ему женщина нужна, а не сиделка.

– Что ты такое говоришь?

Соня посмотрела на Владимира с ненавистью. Он никогда, ни разу не видел ее такой. Не девушкой с кукольным личиком и ментальной незрелостью, а женщиной, у которой за плечами прожитые годы – и не самые счастливые годы. Соня в утреннем свете, бледная, со стершимися со щек ямочками, выглядела старше своих лет. Она не была красивой. Она была женщиной, добившейся, вырвавшей у судьбы шанс. Такую женщину нельзя было любить.

– Соня…

– Скажи, ты меня любишь? – перебила она.

– Ну что ты от меня хочешь услышать?

– Я хочу знать, почему мы вместе, зачем ты со мной живешь, если думаешь о другой?

Владимиру будто дали под дых. Он и предположить не мог, что Соня что-то замечает, что он настолько громко думает, что его внутренние монологи с Александрой слышит даже Соня.

– Я для тебя пустое место, – сказала она спокойно, констатируя факт.

– Неправда, – ответил он.

– Правда! Мы вообще чужие люди. Ты такой же, как все! Такой же, как Макс! Ты уходишь, оставляешь меня одну. Ты испортил мне отдых! Я видеть тебя не могу!

Соня вдруг заплакала, развернулась и пошла в сторону дома.

– Что я сделал-то? – крикнул вслед Владимир.

Он и вправду не понимал, с чего вдруг она так завелась. Обиднее всего было, что он так и не сказал ей главного и скандал случился раньше, чем он рассчитывал. И теперь он оказался в глупом положении, не зная, куда податься: на пляж – купаться и загорать или за Соней – успокаивать, убеждать и просить прощения не пойми за что.

Откровенно говоря, ему не хотелось ни плавать, ни возвращаться в дом. Он поднялся на террасу с видом на море. Только там ему было спокойно. Балдахины создавали ощущение защищенности. Правда, место, которое он считал своим тайным убежищем, уже было занято – там сидел Давид. Уходить было невежливо, и Владимир присел за стол. Давид смотрел не на море, а на детскую площадку, где играл маленький мальчик. Он скатывался с горки, забирался и снова скатывался. Методично, без видимой радости, как будто отрабатывал положенное время катания.

– Что-то случилось? – Давид переключился на Владимира.

– Да нет, все в порядке, – ответил тот.

– Видите того мальчика? – Давид указал на малыша, который продолжал свое занятие. – Это внук.

– Хорошо, – ответил Владимир без особого интереса. – Я, знаете, не очень люблю детей. То есть, конечно же, люблю, но у меня их нет, и пока не собираюсь… сами понимаете.

Давид посмотрел на Владимира с удивлением и даже обидой. Его сообщение не произвело ожидаемого впечатления.

– Вы не поняли! Это внебрачный внук! – Давид хмыкнул и перешел на интригующий шепот: – От сына. Мальчика привозят сюда на каникулы.

– Да, замечательно, – пожал плечами Владимир, не понимая, почему Давид так увлечен этой темой. – Ребенок проводит лето на море.

– Но дети-то ни в чем не виноваты, правильно? – Давид все еще сидел с видом человека, который только что раскрыл страшную тайну.